Леди-наследница

Он взял в рот сосок, ласками языка и зубов превратив его в твердый бутон. Пробежал ладонью вниз по боку, через изгиб таза, по шелковистой коже бедра к нежному пушку между ног.

Она чуть не слетела с кровати.

— Гидеон, пожалуйста.

Звук его имени в ее устах отнял у него последние остатки самообладания. Он лег на нее, силясь быть нежным, любящим, когда вжался в ее влажный жар. Она обвила его руками за плечи и приподняла таз, поощряя, помогая… пока он не встретился с преградой, отмечающей ее невинность, и, надеясь, что чем быстрее, тем лучше, прорвался сквозь нее одним решительным толчком.

Она напряглась и чертыхнулась.

— Ох…

Он стиснул зубы, пока ослепляющее наслаждение быть в ней не отступило ровно настолько, чтобы он смог наклонить голову и поцеловать ее в лоб.

— Прости, милая. Прости.

— Это… — Она потрясенно воззрилась на него и натужно сглотнула. — Это не то, что я думала…

— Знаю.

Он завладел ее ртом в долгом, глубоком поцелуе, отпустив, только когда почувствовал, что она чуть-чуть расслабила пальцы, вонзившееся ему в спину, и услышал, как она длинно выдохнула.

— Прости, — снова прошептал он. — Дай мне еще минуту. Сможешь?

Она кивнула и даже умудрилась нерешительно улыбнуться.

Он не был уверен, что сможет сделать это. Каждая секунда, каждый удар сердца казались вечностью. Она была раем, и каждый мускул в его теле кричал, чтобы он двигался, чтобы погружался в нее снова и снова, пока не удовлетворит эту сжигающую его страсть, эту неутолимую жажду. Но он отказывался слушать. Удерживая желание в крепкой узде, он стал заново разжигать страсть Уиннифред, руками отыскивая те местечки, прикосновение к которым прежде вырывало у нее стоны и вздохи.

Когда она вновь начала постанывать и вздыхать, он осторожно вышел из нее и снова медленно вошел, наблюдая за ее реакцией. И застонал от облегчения, когда она неуверенно приподнялась ему навстречу.

— Да, милая. — Он снова вошел длинным, глубоким погружением, сорвав с ее губ тихий стон. — Вот так…

И тогда он отпустил узду, позволив инстинкту и желанию взять верх. Он затерялся во времени и пространстве, не видя, не слыша и не чувствуя ничего, кроме сладостного звука стонов Уиннифред, которые становились все чаще и громче, и острого наслаждения от того, что он оттягивал момент своей разрядки, дожидаясь, когда Уиннифред найдет свою.

Когда это случилось, когда ее ноги сцепились у него на спине и она выгнулась и вскрикнула в его руках, он глубоко погрузился последний раз, затем с прерывистым стоном вышел и выплеснул свою страсть на белые простыни постели Уиннифред.

Глава 33

Гидеон стоял в библиотеке, хмуро уставившись в пространство. Он не хотел быть в библиотеке, не хотел хмуриться. Чего он хотел, так это вернуться наверх, скользнуть в постель Уиннифред и притвориться, что все отлично, что все так, как и должно быть. Так он и проснулся — сплетясь с ней руками и ногами и чувствуя мягкий шелест ее дыхания на своей шее. Несколько счастливых, драгоценных мгновений он лежал, купаясь в ее тепле и в воспоминаниях об их любви.

Но слишком скоро реальность того, что он натворил, стала просачиваться сквозь этот кокон блаженства, а с ней пришли терзания, раскаяние и обвинения.

Естественно, он женится на Уиннифред как можно скорее. Так будет правильно. Единственно правильно. Часть его чуть ли не вопила от радости, что теперь она принадлежит ему и всегда будет принадлежать. Но другая часть, та, что потребовала оставить спящую Уиннифред, честила за близорукий эгоизм.

Вопрос обладания ею не прост. Это вопрос ответственности за нее… и за детей, которые могут появиться у них.

Перед глазами возник образ маленькой девочки с янтарными глазками и светло-каштановыми волосиками с золотистыми прядками. У нее будет его чувство юмора, подумал он, и мамин смех. Он почти слышал этот смех.

Образ померк, сменившись образом Джимми. Светловолосого, голубоглазого, безрукого Джимми.

Он провел по волосам дрожащей рукой.

Не будет никаких детей.

И не будет никаких гарантий, если только он не собирается принять обет воздержания, а он, черт возьми, не настолько близорук, чтобы заставить себя поверить в осуществимость подобного плана. Но есть такие шаги, которые мужчина может предпринять, чтобы уменьшить вероятность беременности. И он намерен следовать им. У него нет выбора.

Уиннифред может это не понравиться, но она девушка благоразумная… Хотя нет, не всегда. Но она практичная. Она поймет. Ей придется понять. У нее, черт побери, тоже нет выбора.

Уиннифред не понимала. Никак не могла уразуметь, проснувшись, почему засыпала под звуки дыхания Гидеона, а проснулась в тишине. Не в полной тишине, поправилась она, ибо слышала приглушенные голоса внизу и шарканье шагов в холле.

Она повернулась и посмотрела в окно. Тонкие полоски солнечного света прокрадывались в комнату из-за краев портьер.

Уже утро, дошло до нее. Позднее утро, судя по виду и звукам. Слуги, должно быть, встали, убирают после вчерашнего бала. А Гидеон ушел, потому что не хотел, чтобы обнаружилось, что он провел ночь в ее постели.