Леди не движется

– У меня есть кое-что для вас, – сказала я. – Недостаточно для ареста, но достаточно для подозрения.

Крюгер велел подать кофе. Я изложила ему свою версию. Крюгер обрадовался и насупился:

– Значит, подонок убил брата. То-то он так торопился с кремацией… А выходит, мы его тем обыском спугнули. Потому что он буквально на следующий день забрал тело, а в крематории устроил истерику, его еле успокоили. Каков лицемер, надо же. – Крюгер покачал головой и выпалил: – Не понимаю. Я сорок лет служу в полиции. Всякого повидал. Но одного не могу понять – как можно убить родного брата?! Поймите, я – немец. Традиционалист. Для меня чисто по-человечески это такая дикость, что я даже… Бывают разные бытовые убийства. Бывает, муж колотит жену, она не выдерживает. Бывает, убивают из ревности, за измену. Тут хоть что-то понять можно. От меня это далеко, но все-таки – можно. Но брата?! По-моему, на такое способны только русские и евреи. Русские потому, что вообще на все способны, а у евреев братоубийство даже в Ветхом Завете описано. Прямо с самого начала, я читал.

– Ну, немцам тоже есть что сказать. «Кольцо Нибелунгов», например, – возразила я.

– Ай, – отмахнулся Крюгер, – это выдумка. Литература всякая. Вот вечно эти писаки навыдумывают черт знает чего, а из-за них потом порядочных людей обвиняют. И вообще это не немецкая культура. Взяли какие-то саги, не помню, шведские или исландские…

– Отто, – я подалась вперед, едва ли не впервые назвав Крюгера по имени, – а точно нет никакой возможности отправить Бейкера на экспертизу?

Он отрицательно покачал круглой головой и уточнил словами:

– Абсолютно никакой. Вы же еще не знаете: паршивец вчера пытался наложить на себя руки. Вздумал спьяну повеситься на заднем дворе, а сосед заметил. Думаю, инсценировка. Готов поспорить, он там битый час стоял на табуретке с бутылкой в руке и петлей на шее. Но у Бейкера в досье – длительные курсы лечения у психолога, так что его тут же положили в клинику. Я узнавал – он же свидетель! – мне его врач запретил даже появляться. Психическая дестабилизация и так далее.

– Договориться с врачами никак?

– А что это нам даст? Ничего. Ну, получим мы из медицинских анализов каплю. Ну, установим. А потом нам его адвокат влепит иск за нарушение закона о частной жизни.

– Но самим-то нам надо убедиться? Перекрестная проверка.

Крюгеру идея не нравилась.

– Ладно, я вызову его мать. Как важную свидетельницу. Раз у нас есть запись, на которой свидетель, позднее убитый, опознал именно Адама, а не Бернарда – надо вызывать того, кто видел обоих и точно сумеет отличить их друг от друга.

– Еще одна зацепка, – вспомнила я. – Чисто медицинская, что интересно. Бернард переболел паротитом. Адам не болел. Я узнавала, паротит дает иммунитет на всю жизнь, то есть в крови должны быть антитела. Если у нашего подозреваемого нет таких антител, то пусть объяснит, почему.

– Не обязан, – парировал Крюгер. – Это не преступление. Эх, – он вздохнул, – ничего не поделаешь, придется по старинке. Свидетели, свидетели, еще раз свидетели. Он же не своими руками убил? Не своими.

– Руками Пола Даймона, – напомнила я. – Проще посадить Бейкера, чем поймать Даймона.

– Почему? – искренне удивился Крюгер.

– Потому что этого наемного убийцу обучали за государственный счет.

– Что вы имеете в виду? – спросил Крюгер и зачем-то посмотрел на мои коленки. Коленки были в брюках, но Крюгер все равно смутился.

– Он диверсант. И нельзя исключать, что с опытом работы в глубоком тылу. Тогда он не по зубам не только вам, но и федералам. Если он до сих пор жив, значит, умеет не делать ошибок.

– Ну-у… вам виднее. Вы в этой братии разбираетесь.

– Да, мне доводилось с ними работать.

Крюгер смутился окончательно и уставился в окно – лишь бы не пялиться на мои колени.

– Ну хорошо, – буркнул он. – Допустим, Даймона мы не поймаем. Но он же не все делал. Набегает очень много мелочей, которые Адам в одиночку не потянет. Вплоть до того, что кто-то должен был его постричь, у него же довольно длинные волосы были. Кто-то ему переставил чип брата…

– Во-первых, мог помочь Даймон. Диверсантов этому учат. А во-вторых, мог и сам. Снять чип вообще не проблема, если знать, как это делается, трудно его поставить, нужна очень высокая точность и хороший инструмент.

– Персонал еще, – продолжал Крюгер. – Диспетчер этот его, грузовые операторы – пока никого не нашли. Разбежались, словно за каждым персональный Даймон гонится. Я еще с коллегами свяжусь… тут придется хитро, чтобы не всполошить федералов, а то завопят, что раз у меня дело выплеснулось за пределы штата, это уже их юрисдикция. А мне делиться не хочется. В конце концов, что они тут узнают, чего не узнаю я? Мне добиться результата проще и легче, лишь бы не мешали. У меня следователь – уж точно не хуже их агентов… Но я вот что думаю: у Бернарда наверняка были такие друзья, о которых не знал Адам. И вот если бы устроить, чтоб друзья приехали сюда, а он их не узнал бы…

Он с надеждой уставился на меня.

– Думаете, что провокацию легче провернуть через нас с Августом, чем через коллег?

– В общем, да.