Леди не по зубам

Я ехал и думал, что, пожалуй, лучшего развлечения на первый месяц школьных летних каникул я и придумать себе не мог. Скорость, дорога, свежий воздух, красивый пейзаж за окном, впереди – Алтайский край, горные перевалы, приятные приключения, плюс полезное во всех отношениях дело для бедных камбоджийских детей и российских провинциальных детских домов, которым мы везли щедрые подарки и хорошее настроение.

Очнулся я от сигаретного дыма, щекотавшего нос.

– У нас не курят! – рявкнул я, думая, что из туалета вернулся попутчик.

Чья-то рука обхватила меня за шею. Я чуть было не вмазал по тормозам и с разворота не ударил стоявшего у меня за спиной.

– Чегой-то ты нервный какой-то, Бизя, – успела насмешливо сказать Беда мне в ухо.

– Тьфу, напугала, – чертыхнулся я, разгоняя дым перед носом рукой.

Запретить Элке Тягнибеде курить в автобусе я не мог по одной простой причине – она была мне не коллегой, не подчиненной, она была мне женой. Думаю, многие парни, прошедшие через брак, поймут, что я имею в виду.

За два года совместной жизни Беда приучила меня, что с ней легче расстаться, чем запретить ей что-либо делать. Так как расстаться с Элкой было выше моих сил по причине большой и светлой любви, приходилось закрывать глаза на её своенравный характер и вредные привычки.

Положение усугублялось тем, что Элка нежданно-негаданно стала писательницей. Вернее, свои детективы она строчила давно, но до сих пор её опусы не издавались. А тут, полгода назад, одно московское издательство вдруг приняло сразу все её книги, и они начали выходить одна за другой с перерывами в месяц.

Это стало катастрофой для моей личной жизни. Элка, и так никогда не отличавшаяся кротким нравом, стала проявлять чудеса звёздной стервозности. Но меньше любить я её не стал. Мне кажется, я стал любить её даже больше. Потому что ничто так не заводит, как баба, у которой куча амбиций и своё любимое дело.

Работу криминального репортёра Элка бросила сразу, как только её первый детектив появился на книжных прилавках. Как же, будет она теперь подчиняться какому-то там редактору, сдавать материалы в срок, дежурить в редакции! Будет её теперь кто-то править! Она бросила заявление об уходе на стол, заявив главному, что в гробу она видела «эту газету, эту работу, а в особенности эту зарплату!» Главный, надо отдать ему должное, попытался остановить Элку от необдуманного поступка, но она только фыркнула в ответ на сумму, которую он пообещал добавить к её зарплате.

Так я стал мужем писательницы. Не скажу, чтобы это было легко. Стирать, готовить, убирать квартиру и зарабатывать «на поесть» стало моей обязанностью. Элка с утра до вечера витала в астрале и думала над сюжетом. Она курила и писала, писала и курила, литрами пила кофе, почти ничего не ела, а воздух вокруг дивана, на котором она творила, был наэлектризован.

Хуже всего мне приходилось, когда у Беды наступал творческий кризис. Творческий кризис, насколько я понял – это такая штука, когда хочется, но не можется. Слова не стыкуются в предложения, сюжет заходит в тупик, и кто кого и за что убил, автору категорически непонятно. Кризис случался у Элки с регулярностью два раза в месяц, и в эти периоды я ходил по квартире на цыпочках, спал на кухне, на раскладушке, питался в школьной столовой, потому что запах готовящейся еды Элку раздражал.

Во время одного из таких кризисов я заявил Беде, что еду перегонять бельгийской автобус камбоджийским детям. К моему удивлению, она не разозлилась, а обрадовалась.

– Отлично, я еду с тобой, – заявила Беда. – Мне нужны свежие впечатления, а то я уже заработала целлюлит мозга на этом диване.

Спорить с ней было бессмысленно.

Так я очутился с женой в служебной командировке.

Кроме неё в автобусе были ещё три человека и наша собака, но это спасительной роли для меня не играло. Элка была единственной, на кого моё влияние, власть и авторитет замдиректора школы не распространялись.

– Что ж ты берёшь попутчика, которого боишься? – с издёвкой спросила Беда, убирая руку с моего горла.

– С чего ты взяла, что я его боюсь?

– Как же – вздрагиваешь и бледнеешь, как кисейная барышня! – Элка уселась в кресло рядом со мной.

– Элка, не зли меня. Ты ведь не хочешь ночью развлекать меня разговорами, вот я и беру попутчиков, чтобы не заснуть за рулём.

– А он ничего! Высокий, широкоплечий… Как ты думаешь, он узнал меня?

– Ну, если ты успела покрутить у него перед носом своим детективом с фотографией автора на обложке, а потом всучить книгу в подарок с автографом, тогда – конечно, узнал! Кстати, такой презент пришёлся бы ему очень кстати, в сортире закончилась туалетная бумага.

– Ты мстишь мне за то, что я сказала, что он «ничего»? – ласково поинтересовалась Беда.

– Он на голову ниже меня и килограммов на десять легче! – рявкнул я, не отводя глаз от дороги.

Она засмеялась. Ничего так не смешило её, как моя тихая ярость.

– Окно приоткрой! – буркнул я. – Почему спящие люди должны дышать твоим дымом?!