Леди не по зубам

Невидимое преследование борисовцев достало меня до колик в печёнке. Нет ничего отвратительнее, когда ты не знаешь врага в лицо, а он не только в курсе каждого твоего шага, но и опережает тебя в твоих намерениях. Исчезновение Ганса, автомобильная пробка, взрыв джипа, гонка по бездорожью – все эти события выбили меня из колеи окончательно. Мне стыдно было признаться в этом даже себе самому, но, кажется, я созрел для решения плюнуть на бельгийских заложников и бросить автобус на ближайшей автостоянке. Или даже не на стоянке, а на обочине. Нет – не на обочине, а посреди дороги! Пусть стоит укором всему человечеству…

Наверное, если бы не эта гадкая мыслишка о том, что среди нас может находиться предатель, у меня не возникло бы такого острого желания схватить микрофон и заорать по громкой связи о том, что – всё, аллес! – наш вояж завершён, мы бросаем «скул бас» прямо здесь, на дороге, а сами рвём когти в Сибирск.

«Спокойно, Глеб Сергеич, спокойно! – уговаривал я себя, выжимая из автобуса предельную скорость, – Ведь если ты – педагог, альтруист и филантроп, – смалодушничаешь, то милого маленького бельгийского народа станет на несколько человек меньше…»

Эта мысль меня отрезвляла. Она грела, возбуждала и заставляла давить на газ. Я спасу чью-то маму, бабушку, маленького мальчика, грудного младенца и самого Жака Брэля тоже спасу, хотя он этого и не заслуживает.

Я!!

Эх, заснуть бы, а, проснувшись, обнаружить, что всё это было бредовым сном. Что можно ехать по Алтаю с удовольствием и остановками. Что можно фотографировать и любоваться видами из окна. Ведь какие за окном были пейзажи, какие вековые, девственные пейзажи!! Скалы и лес, дорога, уходящая в бездонное синее небо, бурные реки – дикие и необузданные, я даже названия им не знал… Если бы я мог всем этим любоваться, жизнь была бы прекрасна.

Мальцев нас до сих пор не догнал, и это меня настораживало. Я даже сбавил скорость, но экзотический фиолетовый болид так и не появлялся на горизонте. Впрочем, пробка на трассе – дело серьёзное, вполне возможно, что Мальцев торчит в плотном потоке автомобилей, где скоростные свойства его «аудюхи» совсем бесполезны. А может, ему удалось выследить борисовцев и узнать что-то о Гансе? Мальцев, несмотря на свою творческую, мятущуюся натуру, в делах был старателен и педантичен. Если Сазон ставил перед ним какую-нибудь задачу, он выполнял её с усердием студента-отличника.

– Есть хочу, – сказала Беда.

В автобусе из еды были только консервы, которые Элка терпеть не могла. Она утверждала, что это «мёртвая еда», и как ни пытался я ей объяснить, что всё, что мы едим, в конечном итоге – неживое, она упорно отказывалась есть то, что находилось в консервных банках.

– Может, попьёшь? – Я протянул ей бутылку минеральной воды.

– Добрый ты, – вздохнула Беда, но бутылку взяла, отпила несколько глотков и поморщилась. – Да она просто горячая! Можно я попрошу сигареты у Дэна? Когда я курю, мне не хочется ни пить, ни есть.

При упоминании имени Никитина, у меня перед глазами полыхнул красный отсвет. Будто за поворотом мелькнуло пожарище и тут же исчезло.

Если честно, то состояние шизофренической ревности мне очень не нравилось. Оно утомило меня, и я бы даже не отказался выпить что-нибудь успокоительное, но за рулём этого делать было нельзя.

– Ну так как?! – вопросительно посмотрела на меня Элка, и в её взгляде было столько насмешки, что я невольно притопил в раздражении газ.

– А молилась ли ты на ночь?! – решил я перевести всё в шутку, но тут из-за поворота вынырнул мелкий гаец и требовательно махнул полосатым жезлом, который мне показался едва ли не больше его самого.

Я нехотя притормозил, забрал вправо и остановился на обочине.

– Документики! – подпрыгнул гаец, подбежав к кабине.

Я достал из бардачка все документы и, чтобы он не скакал, вышел из автобуса. Парень оказался мне ровно по ширинку. Это меня немного смутило, поэтому я отошёл на два шага назад и встал к нему боком.

Все документы были в полном порядке, и повода для волнений у меня не было.

Лейтенант, убедившись, что в бумагах придраться не к чему, заскучал и критически осмотрел автобус.

– Гуманитарная помощь детям Камбоджи, – пояснил я. – Гоним к монгольской границе.

Карлик присвистнул.

– А стекло лобовое ветром сдуло? – Он снова подпрыгнул, чтобы лучше рассмотреть отсутствующее стекло.

Я натянуто улыбнулся, давая понять, что оценил его шутку. Ну не мог же я ему рассказать, что лобовик вынесло взрывом, а стекло в заднем окне я собственноручно выбил головой одного из пассажиров.

– Там тепло, – не нашёл ничего умнее сказать я. – В Камбодже-то. Стёкла необязательны.

– Почему автобус грязный такой?

– Так не по Европе колесим. Лужи, канавы, брызги, обочины, дурные взгляды…

– Багажничек открываем, показываем, – ледяным тоном приказал лейтенант.

Я тяжело вздохнул и попробовал вразумить лейтенанта.

– Вы же видели, в документах есть бумага из отдела образования! Она подтверждает, что автобус под завязку забит гуманитарным грузом!