Леди-палач (СИ)

Дорога была долгой, но какой-то не запоминающейся. Мы шли три дня. Три одинаковых серых мучительных дня. Каждое утро нам давали попить и поесть, у нас было немного времени для естественных нужд. Потом переход, который длился до обеденного перерыва, когда мы получали воду и полчаса времени на отдых и снова-таки возможность отлучиться в кустик. Вечером каша, вода и сон. Вечером отходить от группы даже по естественным нуждам было запрещено, что становилось мучением и моральным дискомфортом для всех. Ноги к концу дня ныли беспощадно, да и не только ноги, казалось, каждая клеточка в моем организме хотела показать свое несогласие с таким графиком, через боль. К концу третьего дня я мечтала увидеть город и рынок невольников. Стыдно признаться, но боль и усталость вытеснили из моей головы все моральные стенание по поводу свободы.

И вот наконец-то показались городские стены. С облегчением выдохнули не только пленники, но и разбойники. Похоже, им тоже не доставляли удовольствия эти длительные пешие прогулки.

Рынок невольников представляет собой торговую площадь, окруженную зданиями, похожими на огромные сараи. Один из таких «сараев» выделили нам. Первой радостью стало наличие уборной комнаты. И пленников даже в неё спокойно пускали, свою роль сыграло отсутствие окон в этом стратегическом помещении. Вторым радостным открытием стал ужин. Это была мясная похлебка, конечно, в тарелках для пленников мяса не нашлось, но бульон и овощи, которые в нем плавали, были очень вкусными. Нам даже дали ложки. Вот это щедрость! Говорят-же, чтобы научиться что-то ценить, нужно это потерять. Третьим и самым странным бонусом стала горячая ванна с утра. После которой нам вручили чистую одежду. У мужчин это были штаны из дешевой ткани, торс должен был быть открытым, чтобы покупатели могли оценить мышцы. Я вот оценила торс некроманта. Несмотря на то, что парень не имел огромных мускулов, каждая мышца была прорисована четко.

Нам с Дорой выдали нечто больше похожее на нижнее белье. Короткая маечка и шортики. Все это плотно облепило мое тело. Дора глянула на меня и присвистнула.

— А ты красавица, и синяк от этой вонючей дряни прошел.

Действительно, после ванны выяснилось, что изъян в товаре устранен. Правы были бандиты, когда говорили, что с синяком Волхв справится.

Мы вышли из комнаты, где умывались и переодевались. В помещении наступило молчание. Юст, как и все парни, смотрел не отрывая глаз. Кто-то из разбойников присвистнул и тут же добавил:

— Ну на этой мы золотишка подзаработаем не мало.

Юстиан подошел и сказал:

— Ты очень красива, Ал. Сейчас нас поведут на торговую площадку, после продажи я найду тебя. Просто продержись до моего прихода. Я клянусь, что не оставлю тебя.

Мужской и женский аукционы проходили отдельно и сейчас оба мы понимали, что прощаемся и не знали только надолго ли, навсегда ли.

Я понимала, что покупать меня будут для определенных целей. И мне вдруг стало жутко обидно. Мой первый поцелуй достанется какому-то неизвестному мужику, только потому, что он заплатит. Нет, не позволю им так поступить со мной! Я смело повернулась к Юстиану и припала к его губам. Никогда не была поклонницей романтических историй, но парочку все же прочла и сейчас ожидала каких-то неземных ощущений.

Но то ли я что-то делала не так, то ли Юстиан своей пассивностью все испортил. Некромант просто стоял и не шевелился. Я чувствовала тепло его губ и тела, но больше ничего.

Уже подойдя к двери, услышала тихое:

— Я тебя найду.

И по спине побежали мурашки. Какая-то не правильная я барышня, от поцелуев (это же считается что мы целовались?) ничего не дрогнуло, а слова вызвали толпы мурашек.

Нас с Дорой вывели на центр торговой площади. Хотелось бы мне сказать, что мое появление вызвало фурор и покупатели чуть не передрались за такую красавицу. Но нет… Аукцион проходил вполне спокойно, цена потихоньку поднималась, но никто не хотел переплачивать. Как вдруг на площади остановилась карета. Прям настоящая карета, у меня у отца-графа похожая. Тоже большая и с гербами на дверях. Четверо коней выглядели сытыми и холеными. Непрошено в голове возникла мысль о кошмаре: «Как он там?».

Из кареты вышел мужчина: дорогая одежда подчеркивала красивую фигуру, светло-голубые глаза и волосы с легкой сединой. Красивое благородное лицо кое-где уже пересекалось первыми морщинами. Мужчине было не больше сорока, но что-то в его лице кричало о богатом жизненном опыте. Он поднял руку требуя слова и тут же заговорил, не дожидаясь дозволения:

— Беру двоих за 30 золотом.

И опять же, не дожидаясь согласия, кивнул своим людям, которые ехали верхом за каретой, чтоб те заплатили и забрали нас. А он знает, как экономить, не вызывая бурю негодования. С одной стороны, его цена была низкой (за одну меня к тому моменту предлагали 22 золотых), а с другой стороны, не настолько грабительской, чтоб вступать в препирательства с важным человеком.

Нас в кандалах подвели к карете и усадили на её пол. Видимо один аристократ-скупердяй боится за чистоту своих сидений.