Леди Полночь

Последовал спор о том, нужно ли всем отправляться на точку пересечения или стоит оставить в Институте хотя бы Дрю. Дрю шумно запротестовала, и Джулиан не стал настаивать – световой фонарь в библиотеке был разбит, и Институт больше не казался безопасным местом. Кьеран смог проникнуть внутрь – кто знает, кому еще это удастся? Джулиан хотел, чтобы вся семья была у него под присмотром. Отказать Дрю, сославшись на ее юный возраст, он тоже не мог: ведь они с Эммой сражались и убивали на Темной войне, когда были и того младше.

Отведя Тая в сторонку, он сказал ему, что если тот хочет отказаться от битвы из-за раны на ноге, в этом нет ничего постыдного, и предложил брату запереться в машине, когда они пойдут на точку пересечения.

– Думаешь, мне нечем помочь вам в битве? – спросил Тай.

– Нет, – искренне ответил Джулиан. – Но ты ранен, и я…

– Это битва. Нас всех могут ранить. – Тай смотрел Джулиану прямо в глаза, и Джулиан понимал, что брат делает это специально. Однажды Джулиан объяснил ему, что люди часто смотрят друг другу в глаза, чтобы показать, что они говорят правду. – Я хочу пойти с вами. Я хочу помочь Тавви и хочу, чтобы ты позволил мне. Таково мое желание – только оно и имеет значение.

Теперь Тай вместе со всеми был в оружейной. В комнате был сводчатый потолок и ни одного окна. Стены были увешаны мечами, топорами и булавами. На полках стопками лежали доспехи и ремни, рядом с ними стояли высокие ботинки. На покрытом длинной скатертью столе были разложены клинки серафимов.

Джулиан чувствовал всех и каждого, своих друзей и родных. Он знал, что Марк переобувается в паре шагов от него. Он знал, что Эмма подошла к столу и перебирает заранее названные и подготовленные клинки серафимов, засовывая несколько себе за ремень и раздавая остальные. Он почувствовал, как она пересекла комнату и встала в другом углу – казалось, внутри него колыхнулась указывающая на нее стрелка компаса.

Но главное – он чувствовал Тавви, который был далеко и нуждался в его помощи. Сердце Джулиана сковывал холодный ужас, грозивший лишить его решимости. Невероятным усилием воли он задвинул этот ужас на задворки души и сосредоточился на том, что происходило здесь и сейчас. Ему отчаянно хотелось, чтобы все было иначе, чтобы за ними стоял Конклав, чтобы рядом оказался Магнус, который смог бы открыть им портал.

Но все это было впустую.

– Говори, – велел он Кьерану, взяв с полки оружейный ремень. – Тот черный свет, ты сказал, что это «магия фэйри». Ты имел в виду черную магию?

Теперь, когда Марк уже не смотрел ему в глаза, Кьеран казался усталым и раздраженным. Он прислонился к столу в центре комнаты и внимательно следил за тем, чтобы не коснуться оружия: выражение его лица ясно говорило, что он избегает контакта не потому, что клинки были острыми и устрашающими, а потому, что они принадлежали нефилимам и касаться их претило ему.

– Вопрос в том, отразится ли вспышка на карте Конклава, – сказал Тай, застегивая защитные перчатки. Он уже был в доспехах, повязка у него на ноге практически не проступала сквозь толстую ткань. – На той карте, которую Магнус использует, чтобы отслеживать применение черной магии. Или она тоже отключилась, как и телефоны?

– Это магия Неблагого Двора, но по своей природе она не черная, – ответил Кьеран. – Она не отразится на карте. Они в этом не сомневались.

Джулиан нахмурился.

– Кто они? И вообще, откуда тебе столько известно о Малкольме?

– От Иарлафа, – сказал Кьеран.

Марк пораженно взглянул на него.

– От Иарлафа? Какое он имеет к этому отношение? – спросил он.

– Я думал, ты хоть это знаешь, – пробормотал Кьеран. – Иарлаф и Малкольм вместе занимаются этим с того самого нападения на Институт, которое произошло пять лет назад.

– Они союзники? – уточнил Марк. – И давно ты знаешь?

– Недавно, – ответил Кьеран. – Я заподозрил это, когда Иарлаф отказался возвращать тебя в страну фэйри. Он так хотел, чтобы ты остался здесь, что разыграл всю эту сцену с наказанием, чтобы ты ни за что не пошел с нами. После этого я понял, что тебя вернули в Институт не затем, чтобы выяснить, кто убивал фэйри. Тебя вернули затем, чтобы твоя семья не смогла обратиться к Конклаву, пока не станет слишком поздно.

Эмма держала в каждой руке по клинку серафимов, на спине у нее висела Кортана. Услышав это, она застыла на месте.

– Иарлаф сказал мне кое-что, когда… когда сек меня, – сказала она. – Он сказал, что Сумеречные охотники даже не понимают, кому доверять. Он говорил о Малкольме?

– Скорее всего, – кивнул Кьеран. – Малкольм – это серый кардинал, который руководил Слугами. Это Малкольм убил твоих родителей пять лет назад.

– Зачем? – Эмма не могла пошевелиться. Джулиану отчаянно, до боли хотелось подойти к ней и успокоить ее. – Зачем он убил моих родителей?

– Ты хочешь знать мое мнение? – уточнил Кьеран, и в его голосе послышались нотки сострадания. – Это был эксперимент. Он хотел проверить, работают ли чары.

Эмма не могла произнести ни слова. Джулиан понял вопрос, который вертелся у нее в голове, и задал его за нее:

– Что значит – эксперимент?