Леди полуночи

По ее щеке скатилась слеза.

– «Будь храброй, моя Кэти». Я помню, как ты говорил это. Ты даже не представляешь, как много значили для меня эти слова и твой голос, который постоянно звучал у меня в голове.

Закрыв глаза, Торн уткнулся лицом ей в волосы.

– Кэти, умоляю, ради твоего же блага, остановись.

Она потянулась к нему, взяла его лицо в ладони.

– Если ты станешь отрицать, что любишь меня, тогда всю мою жизнь превратишь в сплошную ложь.

Он покачал головой.

– Ты бредишь. Или не понимаешь, что говоришь, – от потрясения, переутомления. Ты не можешь все бросить – Грамерси, достаток, положение в обществе, друзей.

– Ради того, чтобы быть с любимым? Легко!

– Не надо. – Он обхватил ее руками, прижимая к груди. – Не говори так. Ты не можешь меня любить.

– Ты сомневаешься в моей искренности? Или запрещаешь мне любить тебя?

– И то и другое.

Торн пронзил ее взглядом. Глаза его были и суровыми, и жаркими, и голубыми как лед, такими голубыми, что сердце ее было готово запеть. Наконец она поняла, откуда у нее взялись те воспоминания о голубом цвете.

От него. И только от него.

Торн стиснул зубы.

– Я ничего не могу предложить тебе. Ничего!

– Конечно! Но лишь потому, что уже дал мне все, что может дать мужчина. Ты спас меня, Сэмюэл. И не только тогда, в детстве, – ты спасал меня множество раз: прикрыл меня собой от удара кнута, получил вместо меня арбузом по голове, голыми руками убил гадюку…

– Я спасал собаку, – возразил Торн.

– Мою собаку. Которую ты подарил мне, хотя я знаю, как она тебе дорога. – Она погладила его по щеке. – Как бы ты ни пытался это скрыть, я вижу, что небезразлична тебе и ты хочешь меня.

Торн и не пытался отрицать: в его глазах было столько желания, что у нее слабели колени.

– Когда ты так смотришь на меня, я чувствую себя самой красивой.

– Ты и есть самая красивая. – Судорожно втянув воздух, он погладил ее по рукам – вверх, вниз. Неловко, но ласково. – Просто дьявольски красивая.

Кейт провела ладонями по его обнаженной груди, отмечая рельефную выпуклость мускулатуры.

– А ты похож на алмаз: твердый, сверкающий, с острыми гранями, а внутри… полный чистейшего огня.

Ее руки скользнули ему на затылок, зарывшись пальцами в приятную жесткость коротко стриженных волос. Кейт наклонила его голову так, чтобы губы – такие сильные и чувственные! – оказались у нее перед глазами, и, крепко зажмурившись, принялась покрывать их поцелуями: сначала легко и нежно коснулась уголков рта, потом захватила в плен верхнюю губу, отпустила, нижнюю…

Единственной преградой между ее грудью и его голым торсом оставалась тонкая ткань, но и она причиняла Кейт боль. Грудь отяжелела, соски напряглись, и она потерлась ими о его грудь, понадеявшись, что боль пройдет, но желание вспыхнуло в ней как пламя.

И в нем – тоже. Он обнял ее за талию здоровой рукой, поднял рывком и всем телом прижал к себе, так что она в полной мере ощутила, как он возбужден. Наслаждение, которое Кейт при этом испытала, ослепило ее. Оглушило. Лишило дара речи. Это было так, словно все ее ощущения вдруг сконцентрировались где-то глубоко в ней, внизу, между ног.

Он застонал и легонько прикусил ей мочку уха.

– Кэти, я тебя хочу. У меня не получится сказать это красиво – только грубо и откровенно: хочу завалить тебя на постель, чтобы ты лежала подо мной, обхватив ногами, и кричала от наслаждения; хочу войти в тебя настолько глубоко, насколько возможно.

От этих слов она вспыхнула, но вовсе не растерялась.

– И я… я тоже этого хочу.

Надо бы придумать что-нибудь более романтическое, но что сказано – то сказано. Даже на столь безыскусные слова ответом был поцелуй – страстный и неистовый, заставивший ее очертя голову кинуться в поток жаркого наслаждения.

Раздвинув губы, он языком вторгся в глубины ее рта. Властно, по-хозяйски, добиваясь инстинктивного движения в ответ. У нее отчаянно заколотилось сердце, и точно так же ускорилась пульсация в том месте, где соединялись бедра.

Задыхаясь, он прервал поцелуй и отстранился.

– Тебе нужно уходить. Оставь меня.

– Ни за что.

– Если не уйдешь, окажешься у меня в постели и станешь моей. Навсегда. Ты должна это понимать.

– Да. – Ее пронзила дрожь предвкушения. – Ни о чем другом я и не мечтаю.

Едва Кейт договорила, как он подхватил ее и понес к кровати, одной рукой, как будто она ничего не весила.

Потом она мучительно долго ждала, когда Торн, повернувшись к ней спиной, расстегнет на себе бриджи: одной левой рукой это не очень получалось. Поняв, что больше не в силах ждать, Кейт села на пятки и потянулась к застежкам.

– Можно мне?

Оленья кожа оказалась мягкой, гладкой и туго обтягивала его мощные бедра. У нее пересохло во рту, когда она наконец справилась с рядом пуговиц на гульфике и перешла к застежкам на талии. Чтобы помочь себе, сунула палец под пояс, коснувшись живота, и Торн вздрогнул от щекотки.

Кейт довольно засмеялась. Освобождая застежки одну за другой, она как завороженная смотрела на дорожку черных волос, которая становилась все шире, по мере того как расстегивались пуговицы.