Леди–призрак. Я вышла замуж за покойника

— Вы действительно вытащили тринадцатый номер, — вполголоса проворчал один из полицейских, когда они, плотно зажав Хендерсона с обеих сторон, как в тиски, оказались на улице.

— Даже если мы обнаружим, что она была с вами вчера вечером где–то еще, это будет слишком поздно для вас, — предупредил его Берджесс, когда они ждали водителя такси, которого должны были найти и привезти. — Нас интересует время до шести семнадцати. Но интересно, объявится ли она вообще, и если да, то насколько позже. Поэтому мы повторим все ваши передвижения за тот вечер, с начала до конца, шаг за шагом.

— Она появится, должна появиться! — настаивал Хендерсон. — Хоть кто–нибудь должен ее вспомнить, в том или другом месте, где мы были. А потом, когда вы таким образом до нее доберетесь, она сама сможет рассказать вам, где и когда мы встретились.

Сотрудник, которого Берджесс отправил с заданием, вернулся и доложил:

— Компания «Санрайз» держит две машины около «Ансельмо». Я привез обоих водителей. Их зовут Бад Хаки и Эл Элп.

— Элп, — сказал Хендерсон. — Я пытался вспомнить это забавное имя. Я говорил вам, мы оба посмеялись над ним.

— Пошлите сюда Элпа. А второму скажите, что он свободен.

В жизни Элп выглядел так же смешно, как на водительском удостоверении, даже еще смешнее, так как в жизни он был исполнен в цвете.

Берджесс спросил:

— Вы вчера ездили от вашей стоянки до ресторана «Мезон Бланш»?

— «Масон Бланч», «Масон Бланч». — Поначалу он слегка колебался. — Я сажаю и высаживаю за ночь столько народу… — Затем ему на помощь пришел его собственный метод оживления памяти. — «Масон Бланч», в хорошую погоду примерно шестьдесят пять центов, — пробормотал он про себя, потом сказал уже нормальным голосом: — Ну да, конечно! Вчера вечером у меня была поездка на шестьдесят пять центов, между двумя пустышками по тридцать центов.

— Посмотрите внимательно. Есть здесь кто–нибудь, кого вы туда возили?

Его глаза скользнули по лицу Хендерсона. Затем он отвернулся:

— Этот, что ли?

— Мы спрашиваем вас, а не вы нас.

Вопросительное выражение исчезло с лица.

— Это он.

— Он был один или с кем–нибудь еще?

Таксист с минуту молчал. Затем он медленно покачал головой:

— Нет, не помню я, чтобы с ним был кто–то еще. Кажется, он был один.

Хендерсон пошатнулся, словно неожиданно подвернул ногу:

— Но вы должны были видеть ее! Она села первая и вышла первая, как полагается женщине.

— Тс–с, тише, — сказал Берджесс.

— Женщина? — удрученно переспросил водитель. — Я помню вас. Я прекрасно помню вас, потому что я поцарапал крыло, когда подъезжал к вам.

— Да–да, — нетерпеливо согласился Хендерсон, — может быть, поэтому вы и не видели, как она садилась, вы же смотрели в другую сторону. Но когда мы приехали, вы наверняка…

— Когда мы приехали, — упрямо сказал водитель, — я не смотрел в другую сторону, ни один таксист не будет отворачиваться, когда с ним расплачиваются. И я не видел, чтобы она выходила из машины. Что вы на это скажете?

— Мы не выключали свет всю дорогу, — умолял Хендерсон, — как же вы не видели ее, если она сидела прямо за вами? Вы должны были видеть ее отражение в боковом зеркальце или даже в переднем стекле…

— Теперь я абсолютно уверен, — сказал водитель. — Я больше не сомневаюсь. Я работаю в такси восемь лет. Если в салоне горел свет, значит, вы были один. И ни разу не было, чтобы кто–то ехал с дамой и при этом не выключил свет. Если в машине горит свет, я готов поспорить, что парень сзади один.

Хендерсон едва мог говорить. Ему казалось, что он вот–вот задохнется.

— Но как же вы помните мое лицо и не помните ее?

Берджесс вмешался, прежде чем водитель успел ответить:

— Вы сами не помните ее лица. Вы провели с ней целых шесть часов, как вы утверждаете. А он двадцать минут сидел к ней спиной. — Он закончил разговор. — Хорошо, Элп. Значит, таковы ваши показания.

— Таковы мои показания. Когда вчера вечером я отвозил этого человека, с ним никого не было.

Они застали «Мезон Бланш» в неприбранном виде. Скатерти со столов были сняты, последние припозднившиеся посетители уже ушли. Персонал ужинал на кухне, судя по стуку посуды и звяканью серебра, доносившимся оттуда.

Они присели за один из пустых столов, придвинув стулья. Со стороны они походили на призраков, собравшихся на свой пир и не нуждающихся ни в еде, ни в посуде.

Метрдотель так привык кланяться посетителям, что поклонился и сейчас, хотя его рабочий день уже закончился. Поклон получился не такой, какой следует, так как он уже снял воротничок и галстук и что–то жевал.

Берджесс спросил:

— Вы видели раньше этого человека?

Черные точечки глаз уставились на Хендерсона. Ответ был резким, как щелчок пальцев:

— Да, конечно.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Вчера вечером.

— Где он сидел?

Он безошибочно указал на столик в нише:

— Вон там.

— Хорошо, — сказал Берджесс, — дальше.

— Что «дальше»?

— Кто был с ним?

— Никого с ним не было.

Хендерсон ощутил, как на лбу выступил пот.