Леди–призрак. Я вышла замуж за покойника

Благодаря его предусмотрительности они оказались в ресторане первыми. Через несколько мгновений помещение уже было набито битком. Новые знакомые заняли лучший столик на троих наискосок от окна. Тем, кому не повезло, пришлось ждать снаружи перед негостеприимно захлопнувшейся перед носом дверью.

— Чтобы не сидеть, не зная, как зовут друг друга, — развертывая салфетку, взяла инициативу в свои руки молодая хозяйка, — он Хаззард Хью, а я Хаззард Патрис. — И с притворным пренебрежением улыбнулась. — Чудная фамилия, правда?

— Давай–ка поуважительнее, — проворчал молодой супруг, не отрывая глаз от меню. — У тебя пока испытательный срок. Я еще не решил, оставить ли эту фамилию тебе или не стоит.

— Теперь она моя, — последовал достойный женской логики ответ. — Это я еще не решила, оставить ли ее тебе. А вас как зовут? — спросила она гостью.

— Джорджсон, — ответила девушка. — Элен Джорджсон.

Она нерешительно улыбнулась. Улыбка получилась не широкая, но в ней была вся глубина благодарности — то малое, что она могла дать в ответ.

— Вы оба так ко мне добры, — смущенно добавила она.

И, пряча дрогнувшие от волнения губы, уткнулась в меню.

— Должно быть, очень интересно жить вот так… как вы, — задумчиво произнесла она.

Глава 5

К тому времени, как около десяти вечера выключили верхний свет, чтобы желающие могли соснуть, они уже были как старые подруги. Перешли на «ты», как можно догадаться, по инициативе Патрис. В дороге дружба завязывается быстро, порой достигает полного расцвета за какие–то несколько часов. И так же внезапно кончается, когда спутникам неизбежно приходится расставаться. Редко когда такие связи длятся после расставания. Потому–то на корабле или в поезде люди реже бывают скрытными, чаще откровенничают, рассказывают о себе все. Они никогда снова не встретятся, так что стоит ли беспокоиться, какое мнение, хорошее или плохое, о них останется.

Над каждым сиденьем имелись небольшие индивидуальные светильники, которые можно было по желанию включать или выключать. Большинство их оставались включенными, но в вагоне царил уютный полумрак и было тихо. Некоторые пассажиры уже дремали. Муж Патрис, прикрыв лицо шляпой и закинув ноги на спинку переднего сиденья, неуклюже примостился на стоящем на прежнем месте чемодане. Однако, судя по раздававшемуся из–под шляпы похрапыванию, чувствовал он себя вполне комфортабельно. Парень выпал из беседы добрый час назад, что, по всей видимости, было не замечено — обидное свидетельство необязательности участия мужчин в женских разговорах.

Патрис выполняла роль впередсмотрящего, не отрывая глаз от определенной двери в дальнем конце вагона. Для этого ей пришлось встать на колени лицом к спинке. Такая несколько необычная поза не мешала, однако, словесному потоку, который лился, как всегда, легко и беспечно. Правда, теперь большая часть того, что она говорила со своего возвышения, доносилась до сидящих сзади не хуже, чем до ее соседки. К счастью, они были не в состоянии оценить ее откровения по двум причинам: оба были мужчинами и оба крепко спали.

По гладкой хромированной поверхности находившейся под ее наблюдением двери вдруг пробежал отраженный свет.

— Только что вышла, — свистящим шепотом произнесла Патрис и тут же заторопилась, будто от того, успеют ли они проникнуть туда или нет, чуть ли не зависела жизнь. — Скорее! Ну, скорей же! Пошли, пока никто не опередил. Вон там, через три ряда, одна толстуха потихоньку достает вещи. Если попадет раньше нас, все пропало! — Охваченная волнением (а всякий пустяк вызывал в ней радостное, приятное возбуждение), она, забывшись, стала подталкивать соседку. — Беги! Держи дверь. Может быть, увидев, что ты уже там, она передумает. — Патрисия принялась безжалостно тормошить супруга. — Хью! Быстрее! Дорожную сумку! Упустим момент. Да вон там, бестолковый. На полке…

— Ладно, полегче, — сонно бормотал Хью, не вылезая из–под шляпы. — Говорит, говорит, говорит, тра–та–та, тра–та–та, тра–та–та. Женщина рождена упражнять язык.

— А мужчина сейчас получит, если не будет пошевеливаться.

Наконец он сдвинул шляпу:

— Что тебе еще от меня надо? Сама уже сняла.

— Убери с дороги свои длинные ноги и выпусти нас! Загораживаешь…

Словно разводной мост, ноги опустились, подобрались и, когда женщины прошли, снова приняли исходное положение на спинке переднего сиденья.

— Куда так торопитесь? — невинно полюбопытствовал он.

— Ну не болван, а? — заметила Патрис.

Не распространяясь дальше, обе помчались по проходу.

— Казалось бы, рукава у рубашки длинные, а когда надо, от его рук никакого толку, — размахивая сумкой, жаловалась на ходу Патрис.

Так и не поняв, в чем дело, Хью с любопытством глядел им вслед. Потом, догадавшись о цели, но так и не поняв причины суматохи, воскликнул «A–а!» и, снова надвинув шляпу на нос, погрузился в прерванный бессмысленной женской возней сон.

Патрис тем временем закрыла за ними хромированную дверь и, словно бросая кому–то вызов, повернула внутреннюю задвижку. Лишь потом облегченно вздохнула.