Леди Роз

– Женщина, все знают, что это не святой Гарри! Мы не дураки. Ясно как день, почему ты предлагаешь такое пари. Дело не в деньгах. – Крысолов фыркнул. – Просто ты хочешь соблазнить нас. Скажи честно.

– Разрази тебя гром! Меня никогда не тянуло на старую солонину, – ответила хозяйка.

Крысолов громко расхохотался, а потом деловито сказал:

– Ставлю на Сомерсета. Отца или сына.

– Не забывай о Суффолке, – откликнулся другой мужчина. – Либо они, либо он. Или Уилтшир. Может быть, королева сама этого не знает. С уверенностью Можно сказать только одно: это не король Генрих. Потому что, когда ему показали младенца, он страшно удивился… – Тут он осекся и подавил смешок. – Помните, что сказал наш Гарри? «Должно быть, это дитя Святого Духа»!

Все покатились со смеху.

– Из этого следует, что он чокнутый, но не дурак! – фыркнула женщина.

Они снова расхохотались, но их слова только усилили мою тревогу. Пока мы галопом скакали к Барнеу, я размышляла над услышанным в пивной и гадала, что ждет страну, а также мои надежды и чаяния. Глядя на церковные шпили, исчезавшие в серых облаках, я молча молила Господа, чтобы он пощадил Англию и сэра Джона Невилла.

Наконец над невысокими холмами возникли очертании грубо отделанной сигнальной башни церкви Хэдли. Когда мы подскакали к ней, мое сердце билось с перебоями. Во дворе мы спрыгнули с седел, привязали лошадей к деревянному столбу и по протоптанной дорожке, Петлявшей между могильными памятниками, пошли к крыльцу церкви. Дверь со скрипом открылась, и мы вошли в храм. Тусклый свет, проникавший в высокое окно, заставил меня заморгать. А затем я увидела священника. Он стоял к нам спиной и клал цветы на алтарь. Я побежала по проходу и воскликнула:

– Отец! Прошу прощения за вторжение, но мы ищем графа Уорика и его отряд по делу величайшей важности. Подскажите, как туда проехать!

Изумленный священник выпрямился, увидел капли пота на наших лбах, забрызганные грязью одеяния и нахмурился.

– Сестры, вы позорите свой монастырь. Что значит это?..

– Отец, мы искренне сожалеем о своем поведении, но жизнь людей висит на волоске. И многое другое тоже. Пожалуйста, скажите, где они!

Несколько драгоценных минут ушло на споры и демонстрацию послания герцога Бекингема, скрепленного его личной печатью. Наконец священник, поверивший в срочность нашей миссии, вывел нас наружу.

– Они только что прибыли. Остановились в городе. Видите пастбище, на котором пасутся лошади? За ним стоит двухэтажный дом. Они будут там ночевать… – Он ткнул пальцем в нужную сторону и рассказал, как быстрее добраться до постоялого двора.

Мы сели на лошадей и понеслись во весь опор.

Когда мы въехали в Барнет, наступили сумерки. На городской площади горели факелы. Люди возились с лошадьми и были так заняты своим делом, что не обращали на нас никакого внимания. Я потрогала пальцем послание герцога Хамфри, которое должно было стать нашим пропуском. Эта мысль поддерживала меня, когда я шла к ближайшему воину.

– У нас неотложное дело к сэру Джону Невиллу, – тяжело дыша, сказала я. – Пожалуйста, проведите нас к нему немедленно. – Когда я произнесла имя сэра Джона, у меня заколотилось сердце.

– Сестры, я могу показать, где он остановился на постой.

Он провел нас к высокому и узкому двухэтажному зданию, битком набитому солдатами. У дверей стоял часовой.

– Они к сэру Джону Невиллу. Говорят, что дело срочное, – сказал наш провожатый.

– Кто вы? – спросил часовой, сверля нас глазами.

Я протянула ему послание Бекингема. Когда часовой начал медленно вертеть его в руках, я воскликнула:

– Поторопитесь! На кону стоят человеческие жизни!

Было ясно, что он неграмотен. Наконец страж еще раз смерил нас взглядом, вернул мне послание и велел проводить нас наверх. Это был румяный светловолосый юноша примерно моего возраста.

– Следуйте за ним, сестры, – сказал часовой. Мальчик начал подниматься по лестнице, шагая черезt ступеньку. Мы поспешили за ним; Урсула шла впереди.

Когда я увидела сэра Джона, у меня перехватило дыхание. Он стоял у стола, склонившись над большой картой, которую рассматривал вместе с другими. У его ног лежала гончая. Услышав его голос, низкий и звучный, я застыла на месте. Затем он поднял взгляд, увидел нас и недоуменно нахмурился. Собака вскочила и залаяла.

После нашей встречи в замке Таттерсхолл прошло три долгих месяца, каждый из которых тянулся, как год. Хотя подробности того вечера навеки врезались в мое сердце, я боялась, что он мог все забыть. Я была в чужом обличье, но мысль о том, что сэр Джон может не узнать меня, была горькой, как полынь. Тем не менее я взяла себя в руки, вздернула подбородок и вошла в комнату. Наступило молчание. Юноша и Урсула повернулись ко мне.