Леди Сьюзен

В любовных делах простодушие — недостаток, и глупа та девица, что простодушна от природы или от чувств. Я пока до конца не уверена, видит ли Реджинальд, что с ней творится, а впрочем, большого значения это не имеет: сейчас он относится к ней с безразличием, когда же поймет, что она в него влюблена, отнесется с презрением, только и всего. У Вернонов ее красота вызывает восхищение, на него же никакого действия не оказывает. В особой чести Фредерика у своей тетки — оттого, вероятно, что она так мало похожа на меня. Для миссис Вернон она отличная компаньонка, та ведь любит во всем быть первой, в любой беседе прослыть самой дальновидной и остроумной, а затмить ее Фредерика не способна. Когда она приехала, я старалась помешать ее частым встречам с миссис Вернон, но потом успокоилась, понадеявшись, что Фредерика будет соблюдать те правила, которые я установила для их бесед.

Не подумайте только, что я, расслабившись, хоть на минуту забыла о своем намерении выдать ее замуж. Нет, об этом я думаю постоянно, хотя и не решила еще, как именно буду действовать. Устраивать все здесь, под пристальным оком четы Вернонов, мне бы не хотелось — в Лондон же пока я поехать не могу. А раз так, придется мисс Фредерике немного подождать.

Всегда Ваша

С. Вернон.

Письмо двадцатое

Миссис Вернон — леди де Курси.

Черчилл.

Вчера, дорогая матушка, к нам пожаловал нежданный гость. Я сидела с детьми, когда они обедали, и вдруг услышала шум экипажа. Я вышла из комнаты и, спускаясь по лестнице, столкнулась с Фредерикой, которая стремглав взбежала по ступенькам и скрылась у себя. Я, не раздумывая, последовала за ней спросить, что произошло. «Боже! — вскричала она. — Он приехал! Сэр Джеймс приехал! Что мне теперь делать?!» Я ничего не поняла и попросила ее объясниться. В этот момент в дверь постучали, это был Реджинальд, леди Сьюзен велела ему позвать Фредерику. «Это мистер де Курси, — сказала она, густо покраснев. — Мама послала его за мной, мне надо идти».

Мы спустились вниз, и я обратила внимание, с каким удивлением мой брат разглядывает перепуганное личико Фредерики. В столовой мы обнаружили леди Сьюзен и молодого человека благородной наружности, сэра Джеймса Мартина, того самого джентльмена, из-за которого, если помните, ее светлость соперничала с мисс Мэнверинг. Сей подвиг, впрочем, совершен был, как видно, не ради нее самой, его плодами должна была воспользоваться в дальнейшем ее дочь — сэр Джеймс по уши влюблен в Фредерику, и ее мать это увлечение всячески поощряет. Бедной же девочке он явно не нравится, и, хотя внешность и поведение его безупречны, и мне, и мистеру Вернону он показался не слишком умным.

Фредерика была так смущена и испугана, что я ее искренне пожалела. Что же до леди Сьюзен, то к гостю она отнеслась со вниманием, однако особого удовольствия от встречи с ним, по-моему, не испытала. Сэр Джеймс не закрывал рта, многократно приносил мне свои извинения за то, что взял на себя смелость приехать в Черчилл, и смеялся куда больше, чем следовало; одно и то же он говорил по многу раз и трижды повторил, что видел миссис Джонсон несколько дней назад. Обращался он иногда и к Фредерике, однако куда чаще к ее матери. Бедняжка не смела раскрыть рта, сидела опустив глаза, то бледнея, то краснея, Реджинальд же наблюдал за всем, что происходило, в полном молчании.

По-видимому, в конце концов леди Сьюзен это надоело, она предложила пройтись, и мы, оставив мужчин одних, отправились за шалями.