Леди Сьюзен

и так далее. Но коль скоро мы рассуждаем о поэзии, каково ваше мнение, мисс Хейвуд, о стихах Бернса к Мэри? Какое вдохновение! Эти строки могут свести с ума! Никто не чувствовал так, как Бернс. В стихах Монтгомери — огонь поэзии, Вордсворт — ее сердце, Кэмпбелл в «Радостях надежды»[15] касается тончайших струн души. «Подобно редким ангельским визитам…» Можно ли представить себе что-либо более упоительное, более трогательное, более возвышенное, чем эти строки? Но Бернс, признаюсь, мисс Хейвуд, ему нет равных. Если у Вальтера Скотта все же можно найти изъян, так это недостаток страсти. Нежный, утонченный, выразительный — но пресный. Мужчина, не способный воздать должное женской прелести, на мой взгляд, заслуживает презрения. Норой, не спорю, его поэзию озаряют проблески чувства, как в тех строках, о которых мы говорили: «О, женщины, в часы досуга…» Бернс пылает страстью всегда. Его душа — жертвенник, воздвигнутый, чтобы поклоняться прекрасной даме, а его поэзия поистине воскуряет фимиам в ее честь.

— Я с большим удовольствием прочла некоторые стихотворения Бернса, — сказала Шарлотта, как только сумела вставить слово, — но я не слишком романтична и не могу совершенно отделить стихи поэта от его характера, и не совсем достойное поведение Бернса в значительной степени мешало мне наслаждаться его стихами. Мне трудно поверить в искренность его любви. Я сомневаюсь в глубине его переживаний. Он что-то почувствовал, написал и забыл.

— Ах нет! — с жаром воскликнул сэр Эдвард. — Бернс — весь страсть и искренность! Возможно, его гений и впечатлительность явились причиной некоторых заблуждений. Но кто из нас без греха? Было бы слишком строго и умозрительно ожидать от пылкой души гения приземленности заурядного сознания. Возможно, страсти, которые разжигает в человеческой груди пламя таланта, несовместимы с прозаической благопристойностью, и ни вы, очаровательнейшая мисс Хейвуд — это было произнесено с подчеркнутой галантностью, — и никакая другая женщина не можете справедливо судить о том, что говорит, пишет или совершает мужчина, неодолимо охваченный безграничной страстью.

Если Шарлотта правильно поняла смысл этих красивых слов, они не отличались благопристойностью, но все же она была польщена необычной формой, в которой был высказан комплимент, и сдержанно ответила:

— Я мало смыслю в таких вещах. Какой прекрасный день. Насколько мне представляется, дует южный ветер.

— Как счастлив ветер, что занимает мысли мисс Хейвуд!

Шарлотта вдруг подумала, что сэр Эдвард чрезвычайно глуп. А также поняла, зачем он за ней увязался — в пику мисс Бриртон. Она догадалась об этом по нескольким его обеспокоенным взглядам, но зачем было ему говорить столько глупостей, так и осталось для нее загадкой. Ей показалось, что сэр Эдвард очень сентиментален, вечно охвачен каким-нибудь очередным порывом и в высшей степени привержен всем новомодным мудреным словечкам. Она решила, что мыслит он путано, а говорит, не слишком вникая в суть дела. Со временем она составит о нем более полное представление. Когда же сэр Эдвард предложил отправиться в библиотеку, Шарлотта почувствовала, что уже достаточно насладилась его обществом, и с искренней радостью приняла приглашение леди Денем погулять с ней по бульвару.

Когда все остальные их покинули — сэр Эдвард с притворным отчаянием, — они занялись приятной беседой, то есть леди Денем, как и полагается знатной даме, без умолку болтала только о себе, а Шарлотта слушала, с интересом отмечая, как не походят друг на друга тетушка и племянник. В речи леди Денем, разумеется, не было и следа неопределенных чувств или туманных фраз. Без лишних церемоний взяв Шарлотту за руку, как человек, полагающий, что любые знаки внимания с его стороны должны почитаться за честь, леди Денем с лукавой проницательностью и непосредственностью, проистекающими то ли из чувства собственной значительности, то ли из природной склонности к разговору, произнесла:

— Мисс Эстер хочет, чтобы я пригласила ее с братом погостить у меня неделю, как было прошлым летом. Но я этого не сделаю. Она изо всех сил старается подольститься ко мне, все время хвалит то одно, то другое, но я-то вижу ее насквозь. Меня не проведешь, моя милочка.

Шарлотта не знала, что на это ответить, никого не задев. И, не найдя ничего лучше, спросила:

— Вы имеете в виду сэра Эдварда и мисс Денем?