Леди Смерть (СИ)

Через какое то время я отчетливо слышу голос Вильяма, он в ярости на кого то кричит. Мне хочется его успокоить, сказать, что со мной все в порядке. Но я не могу даже пошевелится. Каждая клеточка моего тела отдается боль.

Не знаю, сколько я так проспала, но когда я основательно прихожу в себя. Я сразу понимаю, что нахожусь в комнате матери настоятельницы. Твердая кровать на которой я лежу пропахла ладаном, жёсткие простыни подо мной не приятно калятся. В комнате горит всего пару свечей, а значит на улице ночь. Приоткрытое окно, и запах ночи подтверждают мои догадки.

По мере моего пробуждения слух восстанавливается в последнюю очередь. До моих ушей доносятся мелодичный голос, читающий стихи Шекспира.

«Ты говоришь, что нет любви во мне.

Но разве я, ведя войну с тобою,

Не на твоей воюю стороне

И не сдам оружия без боя?

Вступил ли я в союз твоим врагом,

Люблю ли тех, кого ты ненавидишь?

И разве не виню себя кругом,

Когда меня напрасно ты обидишь?

Какой заслугой я горжусь своей,

Чтобы считать позором унижение?

Твой грех мне добродетели милей,

Мой приговор-ресниц твоих движение.

В твоей вражде понятно мне одно:

Ты любишь зрячих, — я ослеп давно…»

Его теплая рука сжимает мою ладонь, а большим пальцем приятно поглаживает кожу. Рукава его льняной сорочки закатаны до локтей, на запястье я замечаю свою розовую ленту. Его пальцы мягкие словно шелк, и я начинаю чувствовать, как мои щеки краснеют. В этом есть, что то интимное, то, что обычно скрывают влюбленные. По крайней мере, мне так кажется. Как я вообще могу рассуждать о любви, если не знаю этого чувства.

Его глаза отрываются от книги, словно он почувствовал на себе мой взгляд.

— Вы очнулись! Я сейчас же позову мать настоятельницу. — мужчин хочет встать, но я крепче на сколько хватает сил сжимаю его ладонь. Незнакомец улыбается, возвращаясь на стул.

— Вы спасли мне жизнь, не знаю смогу ли когда нибудь отплатить вам за эту милость! — хриплым голосом произношу я. Мужчина протягивает мне стакан воды.

— Любой бы поступил так же, окажись он на моем месте, — я делаю пару глотков, горло все еще болит.

— И все же, не каждый осмелится вступить в бой с двумя преступниками, хотя если мне не изменяет память, вы не далеко от них ушли, — его пухлые губы растягиваются в улыбке, она настоящая, искренняя. Улыбка так же быстро пропадает, как и появилась. Его лицо снова стало серьезным.

— Если ли что-нибудь чудовищнее неблагодарности человека? — язвительно и весьма неожиданно произносит он.

— Вы просто представить не можете насколько я вам благодарно. Но все же не забыла о том, как вы проникли в мой дом под покровом ночи.

— Согласен, но ведь ваша честь и состояние не пострадало от пропажи пары вещей, которые пошли на благое дело. — Только сейчас я замечаю, что до сих пор держимся за руку. Мои щеки пылают толи от простуды, толи от злости. Резко одернув руку, язвительно отвечаю ему.

— Моя честь, это моя жизнь обе растут из одного корня. Без чести моей жизни прейдет конец.

— Простите мне мою дерзость Амелия, я вовсе не хотел вас обидеть, — его теплая ладонь снова касается моих пальцев, я не сопротивляюсь. Признаюсь, мне даже нравится его прикосновения. Решив больше не говорить на эту тему, я внимательно смотрю на своего собеседника.

— Вы не находите это не честным?

— Что именно? — хлопая длинными ресница говорит он, слегка приподнимая бровь.

— Вы знаете мое имя, но я не знаю вашего. Конечно, я слышала как вас называют ваши головорезы, но не уверенна что это настоящие имя. — он снова улыбается, в лазурных глазах отражается пламя свечи. Он медленно отпускает мою руку, облокачиваясь на спинку стула. Сложив руки на груди, пару минут он обдумывает мои слова.

Я уже начинаю подозревать, что наш диалог закончен, пока не слышу его голос.

— Вы и вправду хотите знать мое имя, даже после того какая история нас связала? — он приподнимает одну бровь, ту самую над которой небольшой бледный шрам. Из его уст прозвучало это как то оскорбительно, будто нам связывает любовный роман. Сглотнув ком в горле, я решаюсь ответить.

— Мне нужно же, как то к вам обращаться, ну или я могу звать вас господин мародёр, — неожиданно для меня он начинает, смеяться, тихим бархатным смехом который пробрал меня до самых поджилок.

— Определенно нет, вы и так доставили мне не большие неприятности, натравив на меня констебля и вашего брата. — я сажусь, подтягиваю одеяла под самый подбородок. Мужчина не сводит с меня глаз, а затем, улыбаясь, говорит.

— Меня зовут Даниель, если вам еще интересно!

— Конечно. Теперь вы еще больше подкормили мое любопытство к вашей персоне. Раз вы здесь, сидите у моей пастели словно сиделка, значит, вы смогли выпутаться из сложившей ситуации. Как? Что вы сказали моему брату такого, что он позволил вам быть здесь. В особенности после тог как я открыто обвинила вас в мародерстве. — Даниель пододвигает стул поближе, откладывая книгу со стихами Шекспира, он долго и внимательно изучает мое лицо. А затем говорит.