Леди Смерть (СИ)

Мне не особо хочется спускаться вниз, и вообще, куда-либо идти сегодня. Пусть это день будет только мой.

Выбрав изумрудные серьги, я, наконец, то решаюсь спуститься.

Внизу в парадной, меня ожидают мужчины.

— Меледе! — констебль снимает передо мной шляпу, целуя тыльную сторону моей ладони. Я бросаю взгляд на брата. Его одежда помята, под глазами пролегли глубокие тени. Скорее всего, ночью он сомкнул глаз.

— Амелия, это констебль Роберт Пиль. Я вызвал его сегодня, чтоб т могла дать показания. Ведь я не видел грабителей. — Мне не хочется с ним говорит, но в доме посторонние, и я вынуждена соблюдать правела хорошего тона.

— Нет, видел, — брат, смотрит на меня широко распахнутыми глазами, — Это был тот мужчин, который как бы не было прозаично, заступился за меня вчера на улице.

— Чертов мерзавец! Тогда полагаю, мы справимся и без твоей помощи, можешь идти, — я лишь киваю, направляясь в сторону гостиной, у самых дверей я останавливаюсь, слегка поворачивая голову.

— Я слышала его имя, Роб. Надеюсь, это поможет.

О чем они говорили после, мне было неизвестно, да и не интересна. Этот Роб заслужил наказания, и не важно, что его цели благородны.

Позже мы с братом провожаем констебля к его коню. Роберт как то странно смотрит на меня, от его проницательных зеленых глаз, становиться не по себе. Такое чувство, будто он знает все мои сокровенные тайны, а их у меня не мало.

— Я не применено поймаю его, он будет наказан по всей строгости закона! Это я вам обещаю, меледе! — мужчина вскакивает на белого коня, и уноситься прочь. Тяжело выдохнув, я возвращаюсь в дом, у больших кустов красных роз, я замечаю чумазого мальчишку. На лет ему двенадцать, брат тоже останавливается.

— Амелия, что такое? — игнорируя Вильяма, я подхожу к мальчику. На нем старая застиранная одежда, башмаки и вовсе прохудились.

— Привет! — спокойно, чтоб не спугнуть проговариваю я, — Не бойся! Подойди! — пока ребенок выбирается из кустов, я замечаю, насколько сильно он истощен. Вильям, скрестив руки на груди, молча наблюдает за этой картиной.

— Ты заблудился? — предполагаю я.

— Нет, я принес письмо от Архиепископа Этельберта Кентерберийского, для Амелии Рассел. — с трудом выговаривает он.

— Я и есть Амелия! — мальчишка вытаскивает из кармана листок бумаги с печатью церкви.

— Тогда это вам меледе! — отдав письма, мальчик собирается уйти. Но я не могу ему этого позволить.

— Постой! Как тебя зовут? Где твои родителе? — мальчуган опускает голову. Копна не мытых каштановых волос падает на лицо.

— Гарри, Гарри Шерман. Мои родители и сестричка умерли еще в прошлом месяце. — от его слов мое сердце сжалось от боли. Я смотрю на брата, тот молчит. Подойдя ближе, я кладу руку ему на плечо.

— Послушай Гарри, если ты хочешь, то можешь жить с нами. Для тебя найдется теплая пастель, горячая еда, — в чистых небесно голубых глазах ребенка вспыхивает надежда.

— Но меледе, мне не хочется вас стеснять, — какое прекрасное воспитание, замечаю я.

— Я и мой брат Вильям, хотим, чтоб ты остался. Конечно, если ты сам этого хочешь! — Вильям, наконец, подходит ближе. А я молю Господа, чтоб он не выгнал мальчика взашей.

— Д, моя сестра права, — неожиданно произносит Вильям, — Если тебе негде жить, оставайся. «Конечно, сейчас ты готов сделать что угодно, лижбы я тебя простила», думаю я.

— Я могу помогать по хозяйству! — задорно говорит Гарри.

— Ну, тогда договорились! — Вильям по взрослому, пожимает ему руку.

Войдя в дом, Вильям тут же распоряжается, чтоб Гарри вымоли, как следует, нашли подобающую одежду, накормили и приготовили спальню.

Я решила оставить их, письмо в моей руку как то не приятно прожигает кожу. Улыбнувшись напоследок Гарри, я возвращаюсь в свои покои.

Присев за стол, я разворачиваю письмо. Это точно почерк Этельберта.

«Достопочтенная Амелия, спешу сообщить вам трагическую новость. Сегодня ночью, в трущобах Уайтчепеля найдено тело, одного из наших чумных врачей. Это Джаспер Вест. Его тело найдено при ночном дозоре, одним солдатом из подсинения констебля Роберта Пиля. Прошу вас, незамедлительно прибыть на совет в церковь Сент-Джайлса.»

У меня дрожат руки, на глаза наворачиваются слезы. Вот до чего доводит людское отчаяния.

Отложив письмо, я выбегаю в холл, внизу Шарлота протирает пыль с канделябров.

— Шарлота, вели Джему седлать моего коня, и подай мне дорожный плащ. — Вернувшись в спальню, я начинаю искать свои перчатки. Из за грубых поводьев, мои ладони часто кровоточат.

Небо снова затянуло черными тучами, скорее всего по дороге я попаду под сильный ливень.

В спальню бесцеремонно вырывается Вильям. Злее обычного.

— Позволь, спросить, куда это ты собралась?

— Этельберт, прислал дурную весть. Один из наших врачей был жестоко убит в Уайтчепеле, сегодня ночью. Он собирает срочный совет, я обязана там быть, — брат загораживает собой дверь, потирая виски.

— Ты точно сошла с ума Амелия, ты еще не оправилась после нападения, и уже сломя голову бросаешься в дела, которые могут принести неприятности. Я не разрешаю покидать дом.