Леди травница

Катрина, которую я была рада увидеть, помогла мне примерить чудо от мастера, ловко застегнула каскад пуговок, протянувшийся по всей длине спины, и легким движением встяхнула шлейф так, что он красиво взлетел и лег позади моих ног идеальным овалом. Я всунула стопы в серебристые туфельки, и только после этого мастер Ле’ман приблизился ко мне, чтобы оценить свою работу.

– Чудесно! Волшебно! Бельвиссимо!* (*потрясающе!, пер. с фливалийского языка) – восклицал он, крутя меня, словно куклу, из стороны в сторону. – Ты – просто принцесса, моя дорогая! Только нужно немного убавить в талии и сделать лиф теснее, чтобы твоя аккуратная грудь стала выглядеть аппетитнее. Тут ты немного не дотягиваешь до общепринятых стандартов. На любую форму, конечно, найдется любитель, – многозначительно подмигнул он мне, – но я предпочту все-таки уложиться в каноны. Это твой первый королевский бал, смею напомнить.

Кажется, я так стремительно не краснела с момента, как Андрэ застукал меня и лорд-канцлера целующимися в карете. Мастер вместе с двумя верткими и исполнительными помощниками мучил меня еще примерно час, ровно до тех пор, пока результат симбиоза меня и платья не стал устраивать Ле’мана на все сто процентов и даже больше. Комментариев насчет моих прелестей он больше не отпускал, поэтому чувствовала я себя в это время вполне неплохо.

Чего ждать от подготовки к балу, я уже знала и терпеливо сносила все манипуляции Катрин, которая, непрерывно щебеча всякие глупости, выкупала меня, опять чем-то обмазала с ног до головы, привела в порядок ногти, сделала прическу и, будто эстафетную палочку, передала в руки незнакомой мне девушки. Та представилась Аолой и шустро украсила мои волосы нежными соцветиями розалы, потом усадила лицом к зеркалу и принялась колдовать с красками. После девушки в четыре руки помогли мне надеть невероятное творение мастера Ле’мана.

И снова я оказалась не похожа на саму себя. Та безупречно нежная, наивная и воздушная леди, что отражалась в зеркале в полный рост, никак не могла совершить смертельно опасного путешествия в горы в компании одних лишь мужчин и тем более млеть от жарких, запретных поцелуев лорд-канцлера. Ее щеки украшал персиковый румянец, который было не отличить от настоящего, а ведь я точно знала, что он – творение рук Аолы. Я сомкнула блестящие розовые губы, чтобы придать себе чуть более серьезный вид и тут же услышала:

– Ох, леди, не делайте так! – всплеснула руками Катринка. – Вы же всех женихов распугаете, за кого хозяин вас замуж отдавать будет?

– А что, женихам нынче интересны лишь кроткие овечки? – не отводя взгляда от чудесного видения в зеркале, между делом поинтересовалась я. Надеюсь, лорду Вестону придется по вкусу этот образ, а принц Эдрик просто меня не узнает и обойдет стороной.

– Известно, что так. Вот ваш брат, например, тоже не спешит делать новое предложение строптивице. Ой! – округлила глаза горничная, осознав, что сказанула лишнего, и хлопнула себя по губам.

– Так-так-так, – повернулась я к ней и принялась красться, как кошка, завидевшая воробья. – Говоришь, леди Ингрид все еще сопротивляется?

– Ничего я такого не говорила, – насупилась Катрина.

– То есть ты утверждаешь, что у меня слуховые галлюцинации? – нагло вздернула я бровь. – Стоит попросить Андрэ, чтобы пригласил целителя для моего осмотра?

– Ну что вы сразу-то, леди? – Катринка смотрела жалобным укоризненным взглядом, видимо, рассчитывая на то, что мое доброе сердце дрогнет. Разочаровывать простушку было не жаль – сама проговорилась, за язык ее никто не тянул.

– Катрина, я же беспокоюсь за брата, – вздохнула я и попыталась повторить жалобный взгляд. – Ночами не сплю, переживаю, как там единственная моя родная душа… – я всхлипнула. Получилось так себе, но горничная поверила.

– Ну не ревите, леди, – запричитала она. – Сейчас всю работу испортите, а нам хозяин потом по шапке настучит.

– Не понять тебе меня, Катринка, – прошелестела я и продолжила трагично дышать и всхлипывать.

– Да что вы в самом-то деле, леди! – расстроенно хлопнула себя по бокам горничная. – Не так все и плохо у вашего брата. Леди Ингрид, конечно, показывает характер, но господин наш на нее не обижается. Да и как обижаться на болезную? Ее же сумасшедшая тетка ваша воспитывала. Ой! Простите, я не в том смысле…

– Ничего, я не обиделась, продолжай, – царственно махнула я.

– Да тут и продолжать-то особо нечего. Господин наш терпит ее, но отпускать или жениться не спешит, вот и бунтует леди.

– Как думаешь, она может опять попытаться напасть на Андрэ?

– А мне-то откуда знать? Я вам не предсказатель. Брат ваш, во всяком случае, ее не боится, даже гулять с ней вдвоем иногда ходит.

Я собиралась выудить из Катрины еще какой-нибудь ценной информации, которую вероломно скрывает от меня брат, но стук в дверь прервал наш плодотворный разговор. Горничная с явным облегчением бросилась открывать гостю, я же досадливо поджала губы. Андрэ, облаченный в темно-синий парадный фрак с золотыми пуговицами, исполненными в виде львиных голов, взирал с восторгом.