Леди-цыганка

Выручало всех то, что Рэйчел и Кэтрин предпочитали тихое уединение Хантерс Хилла, где покойный граф создал большой конезавод. Несколько лет назад, когда Кэтрин проявила интерес к его делу, он моментально забросил Маунтакр, и они поселились в изящном замке эпохи Тюдоров близ Мелтон Моубрей. Граф погиб в результате несчастного случая на охоте, но ни Рэйчел, ни Кэтрин не собирались покидать дом, который успели полюбить. Их не влекла модная толпа, где жаждали блистать Элизабет и Сеси. Кроме того, любые развлечения, когда еще не кончился траур, были для них немыслимы. Однако в последнее время Рэйчел начала подумывать о том, что Кэтрин пора уже вывозить в свет. Правда, леди Тримэйн смущало то, что Кэтрин не проявляла никакого интереса к образу жизни молодой девушки из общества. И в восемнадцать лет она любила запах конюшен, возню с лошадьми, поездки в цыганский лагерь. В Лондон ее не тянуло, что же до молодых людей, то она встречалась с ними редко и казалась совершенно довольной своей жизнью.

Когда недавно Рэйчел заговорила было о том, чтобы провести сезон в Лондоне, она услышала в ответ самое искреннее удивление: «В Лондоне? Зачем?»

И все-таки Рэйчел твердо решила сделать по-своему – Кэтрин нужно оставить неподобающие привычки, занять место в обществе и найти мужа. Не оставаться же ей навсегда среди конюхов и цыган?

Вспомнив о цыганах, Рэйчел нахмурилась. Как и всех, ее тоже удивил этот странный пункт в завещании Роберта. Особенно если вспомнить его реакцию на появление Рейны – он хотел заточить ее в темницу и отступил только после жалоб, слез и каменного молчания Кэтрин. До него вдруг дошло, что, наказав Рейну и цыган, он создает еще один барьер между собой и единственным ребенком. И для того чтобы дочь больше не видела в нем смертельного врага, ей разрешили иногда встречаться с цыганами. Вероятно, именно поэтому, с грустью подумала Рэйчел, даже после своей смерти он не хотел отрывать от них Кэтрин. При всей своей аристократической холодности и равнодушии, неспособности показывать истинные привязанности, граф хотел доказать Кэтрин, что он ее обожает. И если бы он относился так же к ней, своей жене, с горечью подумала Рэйчел, в их браке было бы куда больше тепла и смысла.

Что пользы сейчас переживать? Стряхнув эти меланхолические мысли, она взглянула на дочь, мерившую шагами комнату. Приятные кремовые стены, мягкий зеленый ковер и на этом фоне беспокойные шаги девушки. Совсем как львица в клетке, мелькнуло у Рэйчел. Кэтрин, всегда деятельную, энергичную, сейчас раздражало вынужденное бездействие. Как же она, бедняжка, столько лет провела в школе миссис Сид-дон? Такие школы часто похожи на тюрьмы, и Рэйчел впервые задумалась над тем, через какие жестокие испытания прошла Кэтрин, приноравливаясь к обществу совершенно иному, чем то, в котором она провела ранние годы. Но девушка справилась, подумала Рэйчел с гордостью и снова удивилась, что это она подарила миру такое своевольное и прекрасное создание.

Кэтрин не походила на обычную красавицу, у которой все соразмерно. Здесь были контрасты, и они первыми бросались в глаза. Но и привлекали внимание. Иссиня-черные волосы, белая, как гардения, кожа, нежный треугольник лица прежде всего останавливали взгляд. Затем вы видели загадочные, с необычным разрезом, фиалковые глаза, притягательный крупный рот. Стройная, хорошо сложенная, она была естественна и приветлива. Ни глупого кокетства, ни женской игры у нее и в помине не было.

Бывала она и другой – со сжатыми губами. Такая Кэтрин не предвещала ничего хорошего. Такой Кэтрин нечего было делать в обществе тетушки Сеси. Глядя на нее, Рэйчел от души пожелала, чтобы короткий визит уже завтра закончился и они были на пути в Хантерс Хилл.

– Не обращай внимания на Сеси, дорогая, – попросила она дочь. – Она не может быть другой. Наверное, это все же неудобно, что мы сейчас здесь.

– Не вижу никаких неудобств, – возразила Кэтрин. – Мы не будем на ее дурацком балу, а в доме, видит Бог, полно незанятых комнат. – Воинственно сверкнув глазами, она добавила:

– И мы не отвлекаем ее слуг, как это делает она с нашими!

С сочувственной улыбкой на губах Рэйчел прошептала:

– Я все это знаю, любовь моя, но, Кэт, пожалуйста, обещай мне не раздражать тетю. Обещаешь?

Обещание последовало тут же, но эта поспешность не обрадовала, а обеспокоила леди Тримэйн, к тому же ей был знаком этот блеск в фиалковых глазах, он тоже предупреждал не доверять внешней покорности.

– Кэтрин, а ты ничего не замышляешь? – Не справилась Рэйчел со своим подозрением.

– Что вы, конечно, нет, мадам. Что заставляет вас так думать? Ради вас, поскольку вы нездоровы, я обещаю не раздражать Сеси! – промурлыкала Кэтрин сладким голосом.

Ударение, сделанное на имени тетки, насторожило Рэйчел, но в это время послышался деликатный стук в дверь. Это был Клайв Пендлтон. Он вошел с самой любезной и приветливой улыбкой.