Леди удачи

— Не он, а она — падежов не знаешь!

Пораженный Нэд опустил руки:

— Значит, это правда?! Всё это правда? Ксав!

Но Ксавье, освободившийся наконец от сдерживающего фактора, уже несся к трапу. На десятой секунде скоростного полета Ксава сразила шальная мысль — он осознал сказанное. Куто сел на палубу, подумал и решил, что Артуру об этой беседе знать не обязательно.

* * *

В кабаке «У французского короля» на Тортуге было тихо. Спокойная говорливая суета трактирного дня, когда никто не бьет морды, не колотит стекла и не разламывает дубовые стойки, была в самом разгаре. После похода тут отдыхала почти вся команда «Арабеллы». Сам капитан Блад сидел за столом вместе с Артуром и Джереми. Потягивая легкое вино, они лениво болтали, обсуждая события, происшедшие без них на Тортуге. Ни Нэда, ни Ксава не было видно, но Суорд знал, что они где-то рядом.

Вдруг за стеной раздался постепенно возрастающий шум. Друзья ухмыльнулись, справедливо полагая, что привычная тишина сменится не менее привычной потасовкой. Но вот в начинающемся концерте явственно выделились сольные партии Куто и Волверстона. Шум на секунду стих, в кабак ввалился мертвецки пьяный Нэд и направился к ближайшему свободному столу через самый дальний угол по кривой, которую не взялся бы рассчитывать ни один программист. Не успели Блад и К° даже улыбнуться, как появился разъяренный Ксав. Он подскочил к Нэду и рявкнул нечто явно невежливое. Нэд что-то пробурчал в ответ, после чего Ксавье холодно и расчетливо закатил ему звонкую оплеуху и с достоинством вышел из кабака. Из Волверстона пощечина выбила половину хмеля, благодаря чему он частично осознал случившееся, но и оставшихся градусов было достаточно, чтобы почувствовать к себе внезапную и острую жалость. Поэтому, увидев Блада, Артура и Джереми, Нэд страшно обрадовался и побрел к ним изливать душу.

Со всего размаха брякнувшись на табурет и не заботясь о том, слушают его или нет, Волверстон заплетающимся языком забормотал, полностью игнорируя синтаксис и пунктуацию:

— Нет это кара Господня разрази меня гром и ее тоже. На кой черт ты их создал этих баб а мы страдать должны? — Нэд могуче шмыгнул носом и, взяв кружку Джерри, опрокинул ее себе в рот. — Свяжись с ними пожалеешь что родился хотя мама моя была приличная женщина…

— Э, Нэд, да ты никак повздорил с Ксавом из-за красотки? — хохотнул Питт, возвращая свое имущество.

— Что ты веселишься? — перебил его Блад. — Нам только дуэли не хватало!

— Какой еще дуэли? — искренне удивился Нэд, делая попытку увести кружку у Питера.

Джерри уставился на Волверстона, не веря своим ушам:

— Ты что, не собираешься драться? Хочешь прослыть трусом?

— Какая к черту драка?.. С бабой…

Питер поперхнулся канарским. Артур покрылся холодным потом. Волверстон подпер голову руками и горько сказал:

— Змею пригрел на груди… Слова ей не скажи сразу по морде а я женщин не трогаю они же приемы знают. Хорошо хоть экипаж у них не бабы. Все Карибское море вверх дном бы поставили не приведи Господи!

На скулах Блада вспыхнули пятна гневного румянца. Он тряхнул Нэда за плечо:

— Что ты мелешь?! Ты совсем пьян!

Волверстон сконцентрировал взгляд на визави и в свою очередь потрепал Питера по плечу. С сочувствием в голосе, которое сильно смахивало на злорадство, Нэд произнес:

— Ничего, дружище, бывает! Двести мужиков два года ничего не подозревали. Чего ж от тебя требовать? — он махнул рукой на Суорда, который сидел ни жив, ни мертв, сверля горящим взором стукача. — Ты только погляди на него: ну, кто скажет, что это баба? А я скажу! — с этими словами Нэд икнул и уронил лицо в салат.

Блад в ужасе воззрился на Артура. Тот отшатнулся, как от удара, и, вскочив, схватился за шпагу:

— Заткнись, пьяная скотина, если хочешь жить!

По-видимому, жизнь не являлась смыслом существования Волверстона, так как он, сделав героическое усилие, оторвал одну щеку от тарелки, разлепил правый глаз и, сосредоточенно глядя на капустный лист у себя перед носом, удовлетворенно ухмыльнулся:

— Ага! Правда глаза колет?!

— Нэд, что за дурацкие шуточки?! — рявкнул Блад.

— Какие шуточки? Всю жизнь стервец… тьфу — стерва, испоганила! — страдалец, залившись пьяными слезами, вернулся в прежнюю позицию на импровизированной подушке и мирно захрапел.

Артур, бледный как смерть, медленно опустился на стул. Блад изумленно смотрел на Суорда. На лице его отразилась вся гамма чувств — от полного непонимания до полной уверенности, тем более что всем сомнениям, возникавшим последнее время у Питера по поводу Артура, нашлось более чем правдоподобное объяснение. В результате на лице Блада появилось выражение, согласно классификации Куто означавшее: «Ну и дурак же я!». Джерри, во все глаза смотревший на своего приятеля-соперника, силился что-то сказать, но вместо раздельной речи из него только периодически вылетало: «Ой!». Артур, тихо мечтавший провалиться сквозь землю, решил плюнуть на всё, перевел взгляд на потолок и стал мысленно честить Ксава.

Наконец, Блад до некоторой степени взял себя в руки:

— Артур, а ведь Нэд сказал правду.