Леди в красном

Лишь однажды, на корпоративной вечеринке в офисе по случаю Рождества, он сильно напился и переспал с одной из сотрудниц, но это был секс на одну ночь. На следующий же день, помимо обычных угрызений совести «после вчерашнего», он никаких чувств не испытывал, а уж тем более таких сложных, как сейчас. Потому что у той женщины не было таких шансов затмить в его памяти образ Надин, какие были у Эллис.

Эллис была не просто телом, способным отвлечь его от тягостных мыслей. Она на самом деле кое-что для него значила. Что именно, он еще пока сам не мог понять, но одно было ясно: он не хотел, чтобы ей было больно.

Его куратор предупреждал об этом.

— Через полгода тебе покажется, что все позади. Вот именно тогда и следует быть особенноосторожным, — сказал ему тогда Дэйв Кофей, эдакий крепкий здоровяк, бывший байкер с неопрятными седыми волосами, стянутыми в хвост на затылке. Колину еще не приходилось видеть столько татуировок у одного человека, сколько было их у него. Но он знал, о чем говорит.

Только Колин расслабился, позволил себе поверить в то, что все неприятности уже позади, как вдруг, как и предсказывал Дэйв, его обуяла знакомая жажда, такая же сильная, как в первые недели воздержания. У него дрожали руки и пекло в горле. Он чувствовал, что тело вот-вот начнет отплясывать танец Святого Витта, словно собираясь выпрыгнуть из кожи.

Колин посмотрел на старинный шкафчик вишневого дерева, в котором дед хранил небольшой запас ликера для случайного гостя. Колин не знал, сколько там осталось и осталось ли что-нибудь вообще, — ему не было нужды проверять. Зачем лишний раз искушать судьбу? Ему хватило рандеву с зеленым змием. Но сейчас он поймал себя на мысли, а лежит ли еще ключ от шкафчика там, где раньше.

Он зажмурился, лихорадочно выискивая повод не пойти и не открыть шкафчик. Это сведет на нет все восемь месяцев воздержания, отбросит его в самое начало пути. Как только он ступит на эту дорогу, новая жизнь, за которую он так усиленно борется, пойдет насмарку. Он подведет людей, которые от него зависят, таких как Эллис и Джереми, и своими руками уничтожит доброжелательность, с которой к нему отнеслись жители острова.

Колину казалось, что он уже целую вечность сидит вот так, зажмурившись и сжав руки в кулаки. На лбу выступил пот, его знобило. Перед глазами стояла Надин — ее ангельское лицо с бесовской улыбкой, лукаво поблескивающие глаза и призывный, манящий взгляд. Такой он видел ее в последний раз. Он старался сохранить это видение как можно дольше, а когда оно исчезло, с огромной неохотой снова открыл глаза.

С глубоким вздохом облегчения — а может, и сожаления — он поднялся с дивана и направился к шкафчику.

14

Наступил вечер. Падалица в садах вдоль дороги Фокс Вели начала подгнивать, и в воздухе стоял запах сидра. Созрели даже поздние сорта, такие как вайнсап, хотя казалось, что всего несколько недель назад ветки еще прогибались под желтыми и красными делишесами, макинтошами и пепинами. Медленно подъезжая к дому на патрульной машине, Гарри Элкинс думал о тех днях, когда они всей семьей собирали яблоки. Но с расширением сети гастрономов появился спрос на новые сорта, многие из которых импортировали. Их названия походили на названия пьянящих напитков — розовая дама, джаз, торжество, — и они вытеснили с рынка яблоки, которые выращивала его семья. С ними, а также с крупными производителями, чьи массовые поставки вызвали падение цен, отец с матерью конкурировать не могли. Гарри был в пятом классе, когда его родителям пришлось продать ферму.

Он никогда не забудет тот день, когда вернулся домой из школы и застал мать с отцом, с каменными лицами сидящими за кухонным столом. Такое же выражение было у них, когда несколько лет тому назад сгорел сарай. С загорелых лиц — того же цвета, что и чай с молоком в кружках перед ними, — на него пристально смотрели две пары глаз.

— Присядь, Гарри. Нам нужно кое-что тебе сказать, — обратилась к нему мать тем же серьезным голосом, каким однажды сообщила ему о смерти дедушки Эдди. Она сказала, что они переезжают в Калифорнию, где его отец получил должность старшего рабочего в большом фермерском хозяйстве в Бейкерсфилде. Они собирают вещи и сегодня же уезжают.

А как же лошади, Попкорн и Винки? И козы, и куры? Гарри не понимал, что происходит.

— С ними все будет в порядке, — заверил его отец. — Новые хозяева о них позаботятся.

Он объяснил, что у них нет выбора: даже если бы они решили задержаться на ферме, банк этого не позволит. Его отец, казалось, сам готов был расплакаться, когда гладил Гарри по руке и с напускной храбростью, недостаточно убедительно даже для одиннадцатилетнего мальчика говорил:

— Не волнуйся, сынок. Все будет в порядке, вот увидишь. Для нас это возможность начать все сначала.