Леди в саване

С того момента я наблюдал — разумеется, благодаря тем, кто помогал мне в этом, — за твоими главными свершениями. Я бы с радостью оказал тебе поддержку во всех твоих начинаниях и честолюбивых замыслах, но я сознавал, что в годы, последовавшие за достижением совершеннолетия, ты сам осуществлял свои мечты и добивался своих целей, а также, позволь пояснить здесь, моих целей тоже. Ты был настолько предприимчив по натуре, что даже моя широкая сеть осведомителей — моя, как я бы сказал, частная «разведка» — не справлялась. Мой механизм сбора информации действовал довольно исправно — и фактически во всех случаях — в отношении Востока. Но ты менял север на юг, а затем отправлялся на запад и вдобавок туда, где для коммерции и для чисто практических предприятий нет опоры, — в миры мысли, духовного смысла, психических феноменов, говоря в общем о пределах таинственного. Поскольку мои вопросы часто оставались без ответа, я вынужден был усовершенствовать мой механизм и с этой целью учредил — конечно же, действуя через подставных лиц, — ряд новых журналов, посвященных определенного рода исследованиям и поискам. Если тебя когда-нибудь заинтересует эта моя деятельность, мистер Трент, на чье имя оставлены фонды, с удовольствием познакомит тебя с подробностями. Эти фонды, как и все прочее, в свое время тоже перейдут к тебе, если ты пожелаешь. Благодаря «Журналу приключений», «Журналу тайн», таким изданиям, как «Оккультизм», «Воздушные шары и аэропланы», «Подводные лодки», «Джунгли и пампасы», «Мир привидений», «Путешественник», «Лес и остров», «Океан и ручей», я нередко получал сведения о твоем местопребывании и твоих проектах, о чем иначе бы не узнал. Например, когда ты исчез в Лесу инков, до меня дошли первые слухи о твоих странных поисках и удивительных открытиях в захороненных городах Юдори от корреспондента «Журнала приключений», причем задолго до того, как «Таймс» опубликовала подробности о высеченном в скале храме древних дикарей, где остались лишь маленькие драконоподобные змеи, гиганты-предки которых были грубо вылеплены на каменном жертвеннике. Хорошо помню, какую дрожь у меня вызвал один тот скупой отчет о твоем нисхождении, в одиночку, в сущий ад. Из журнала «Оккультизм» я узнал, что ты, вновь один, оставался в населенных призраками подземных пещерах Элоры, в глубине Гималаев[77], а когда, дрожащий и мертвенно-бледный, выбрался наверх, те, кто последовал твоему примеру, испытали граничившее с припадком эпилепсии потрясение, добравшись, в связке, всего лишь до высеченного в скале входа в тайный храм.

Обо всем этом я читал с удовольствием. Ты формировал и готовил себя к высшему поиску, который смог бы увенчать еще достойнее тебя, ставшего уже зрелым мужчиной. Когда я прочел о тебе в связи с описанием Михаска на Мадагаскаре и культом сатаны, почитаемым исключительно там, я понял, что мне остается только ждать твоего возвращения домой, чтобы начать обсуждение давно мною задуманного. Вот что я о тебе прочел:

«Это человек, для которого, нет опасных и рискованных приключений. Его отчаянная храбрость вошла в поговорку у многих диких народов и у многих, давно преодолевших дикость, у тех, чей страх вызывают вещи отнюдь не материального мира, а тайны, скрытые в смерти и за могилой. Он не боится ни хищных зверей, ни дикарей; он испробовал африканскую магию и приобщился к индийскому мистицизму. Общество психических исследований давно извлекает пользу из его доблестных подвигов и видит в нем, вероятно, своего наиболее верного сподвижника и свой наиболее достоверный источник сведений. Он в расцвете сил, гигантского роста и фантастически крепок; умеет обращаться с любым оружием любого народа, способен переносить какие угодно трудности, проницателен и изобретателен, прекрасно понимает человеческую природу от ее элементарных основ до высших уровней. Мало сказать, что он бесстрашен. Это человек, чья сила и чья отвага позволяют ему предпринимать все что угодно. Его не страшит никакой вызов в этом мире или за его пределами, никакие испытания на земле или под землей, на море или в воздухе, ни явное, ни скрытое, ни смертный, ни призрак, он не убоится ни Бога, ни дьявола».

Если тебе интересно, то скажу, что ношу в записной книжке эту вырезку из газеты с тех самых пор, как прочел эти строки.

И не забывай, что я, как уже было сказано, никогда и никак не вмешивался в твои поиски. Я хотел, чтобы ты «следовал своей судьбе», как говорят шотландцы, и хотел знать о твоей судьбе — больше ничего. Теперь же, когда ты оснащен для по-настоящему высокого дела, я хочу, чтобы ты вступил на путь — снабженный самым мощным оружием помимо твоих личных качеств, — который приведет тебя к великой славе и к осуществлению цели, мой дорогой племянник, каковая — в чем я абсолютно уверен — воодушевит тебя так же, как всегда воодушевляла меня. Я шел к ней более пятидесяти лет; но теперь, когда факел вот-вот выпадет из моих старых рук, я смотрю на тебя, мой дорогой сородич, в надежде, что ты подхватишь этот факел и понесешь его дальше.