Леди в странствиях

Однажды, застав меня за этим занятием, Харон гаркнул:

— С ума, сошла, бабка! А если кто увидит?

А потом рассмеялся:

— Тебя бы к моему брату в цирк. Скоро приедет, познакомлю.

Иногда от скуки я заглядывала в общий зал, чтобы взглянуть на публику, но хозяин хмурился, и гнал меня обратно:

— Не высовывай сюда свой длинный любопытный нос, сеньора.

Любопытный, точно, но… длинный?!! Зря он меня оскорбляет, нос как нос! И, не смотря на его ворчание, я продолжала сама подносить ему чистые кружки.

Вот и сегодня я прошаркала к стойке, и замерла, украдкой разглядывая посетителей. Мое внимание почему-то привлек мужчина, сидящий у окна. Народу в трактире было достаточно, но он расположился за отдельным столом. Незнакомец заметно отличался от всех присутствующих. Во-первых, одеждой, чем-то напоминавшей военную форму и явно подчеркивающей, что он принадлежит какой-то особой кагорте. Во-вторых, что-то в фигуре и манере держаться выдавало в нем умелого бойца, явно не из простых. Суровое лицо наводило на мысли о том, что улыбаться он не умел никогда. Кажется, где-то я его уже видела? Но, где?

Я напрягла память. В этот момент мужчина поднял взгляд от тарелки, чуть повернул голову, и я сразу же вспомнила! Эти синие глаза! Тогда, на площади у фонтана я увидела в них только печаль, а сейчас в них плескались горе и боль.

Незнакомец встал и направился в нашу сторону. Видно было, что его здесь хорошо знают. Посетители почтительно кланялись и уступали дорогу. Харан сквозь зубы прошипел, чтобы я убиралась, даже незаметно пнул меня под стойкой ногой, но я не двинулась с места. Что же так привлекло меня в этом человеке? Видно же, что у него горе.

Мужчина подошел к Харану, перебросился с ним парой фраз, взял еще один кувшин вина и отправился обратно за свой стол. А меня охватила гордость за своего хозяина: такой человек не с каждым будет общаться!

— Харан, пожалуйста, выйди со мной на минуту.

— Райна, не мешай работать.

Я, не обращая на его слова никакого внимания, потянула хозяина за рукав. Здоровяк вздохнул, но поставил кружку и пошел за мной.

— Харан, что случилось с эти сеньором? Почему он такой грустный?

— Да тебе-то что за дело?

— Не знаю, но мне кажется, что это важно.

Харан покачал головой:

— У сеньора Лайса единственный сын очень болен. И никто точно не знает, в чем причина. Сеньор даже боится возвращаться домой. Вдруг приедет, а сына уже нет.

— Сын?

Я замерла: у сеньора сын, и он умирает… Обрывки мыслей закружились в голове и неожиданно сложились в законченную картину: я вспомнила, как лечила людей.

— Харан, скажи сеньору, что я могу ему помочь.

— Сдурела, Райна?!! А если не сможешь? — Мужчина разозлился, — от людей герцога следует держаться подальше, а не то неприятности будут не только у тебя. А может, ты убийца, и задумала расправиться с сеньором?!!

— Харан, что ты несешь!

— Не прибедняйся. Я вполне представляю твои способности.

Хозяин был прав, но слово «сын» затронуло какую-то струну в моем сердце. Знать, что умирает ребенок, и ничего не предпринять, я просто не могла. И настаивала:

— Харан, не теряй зря времени: я уверена, что смогу помочь, и сеньор щедро отблагодарит тебя.

Трактирщик задумался:

— Да если и сможешь, то под каким соусом я должен тебя подать? Старухи? Или златокудрой девы? Как ты это себе представляешь? Окажется потом, что я прятал у себя принцессу…

— Харан, не будь занудой. Не надо меня подавать ни под каким соусом. Скажешь, что я старая знахарка и у меня одно условие. Согласно данному обету, мое лицо не должен видеть никто.

Хозяин ушел, так ничего и не решив, бормоча в мой адрес что-то не слишком лестное. А мне хотелось помочь ребенку. И еще… я хотела, чтобы из глаз сеньора ушли боль и тоска. Я мечтала увидеть их совсем другими.

А минут через десять сеньор сам ворвался в мою коморку:

— Матушка, мне сказали, что вы умеете лечить? Вы спасете моего сына? Я сделаю для вас все, что пожелаете. Озолочу!

— Да, господин, я попробую, — проскрипела я, — но сказали ли вам о моем обете?

— Я исполню любую вашу просьбу. Сейчас подадут карету.

Увы, я бы предпочла взлететь в седло. Я вспомнила, что мне нравится ощущать бег лошади, чувствовать себя свободной, и… чуть не заявила об этом сеньору. Но вовремя спохватилась: я же старуха!

В карете я посмотрела на перстень: вроде бы все в порядке, цвет камня ровный, спокойный. Последнее время я тщательно прятала его от окружающих, повернув камнем внутрь. Когда могла, надевала перчатки, но никогда не снимала кольцо. Почему-то знала, что этого делать нельзя. Вспомнила Харана и его последние слова:

— Будь очень осторожна, сеньора. Чувствую, зря я все-таки тебя послушал.

Мой хозяин почему-то очень нервничал, как будто отправлял меня в последний путь.

Карета мчалась по лесной дороге, подпрыгивая на ухабах. Сеньор подъезжал, заглядывал в окно, заботливо интересовался:

— Матушка, с вами все в порядке?

А матушку так подбрасывало на сиденье, что впору было и впрямь просить о помощи. Но приходилось терпеть и сипеть в ответ:

— Все в порядке, благородный господин.