Леди ведьма. Рыцарь Ртуть. В отсутствие чародея

— Узнаешь, дочь моя, — заверила ее Гвен. — Поверь мне, узнаешь. А если нужен тебе ориентир, то вот он: когда ты спрашиваешь себя — люблю ли я его? — значит, не любишь. Когда любишь, то не испытываешь и тени сомнения. А здесь нет места сомнениям. Да, если ты любишь, то уверена в этом, и больше мне сказать нечего.

— Правда, мамочка? — жалобно пролепетала Корделия, и на мгновение Гвен снова увидела перед собой пятилетнюю девочку, цепляющуюся за мамину юбку. Она улыбнулась и крепко обняла свое чадо. — Для меня это правда, дочь моя, не было и нет большей правды! Я не могу говорить о других, только о себе самой. Если это любовь, ты узнаешь. Не будет места вопросу: «Люблю ли я?» Нет, внутренний голос сразу скажет: «Так вот она, любовь!»

— А если я люблю двоих? — все так же жалобно настаивала Корделия. — А если двое любят меня?

— Жди, — посоветовала Гвен. — Жди, пока сердце твое не выберет одного и только одного, ибо второй — лжец. Подожди, дочка, просто подожди.

В гостиной своих покоев главный агент Финистер, по-прежнему в облике леди Далилы, нетерпеливо мерила шагами пол. Маска невинности была сброшена, ласковая кошечка уступила место тигрице. В глазах ее полыхал огонь, каждое движение выдавало едва сдерживаемую ярость.

У стен застыли в почтительном безмолвии ее заместители, трое мужчин и две женщины. Мужчины разве что слюнями не исходили, каждой клеткой своей возбужденные видом своей атаманши, даже сейчас, когда дама вовсе не выглядела обольстительной, даже сейчас, когда она была в ярости и вполне могла покарать любого из них смертью.

Но она оставалась изумительно хороша собой: каждая линия, каждый жест, каждый изгиб воспламенял в мужчинах жгучую страсть.

Две женщины смотрели на нее со смесью благоговейного страха и зависти — страха перед женщиной, добившейся могущества и власти над анархистами Грамария; зависти к этому могуществу и к красоте, являвшейся для нее инструментом для достижения власти.

— Как она посмела затмить меня! — металась по комнате Далила. — Как она посмела украсть у меня расположение принца, и как посмел он отделываться от меня хорошими манерами, а весь свой пыл бросить к ее ногам!

Никто не решился ответить.

— Мы должны с ней покончить! — Далила повернулась на каблуках и ткнула пальцем в одну из женщин. — Герта подала ей чашу с отравленным вином?

— Пять-десять минут назад, шеф, — тут же отозвалась женщина. — Как только ты отдала приказ, вино было приготовлено и отправлено.

Далила кивнула, глаза ее горели.

— Мы по-прежнему не можем позволить себе открытое нападение — эти Гэллоугласы уже не раз доказывали нам свою силу. Но чаша с ядом, здесь, в нашей штаб-квартире, где они окружены нашими агентами… Да, здесь мы вполне можем напасть. — Она опять впала в ярость: — Где эта глупая гусыня?

В дверь постучали. Один из мужчин отворил ее, и в комнату вошла Герта.

— Ну?! — набросилась на нее Далила. — Она выпила?

— Н-н-нет, шеф.

— Не выпила?! Ты не уговорила ее?

— Я… я не могла, шеф. Ее там нет.

— Нет?! — Далила застыла, яростно вращая зрачками. Затем глаза ее на мгновение остекленели: она шарила мыслями по округе. Действительно, где бы ни была Корделия, это место вне пределов досягаемости Далилы.

Главный агент Финистер была чрезвычайно сильным эспером, но с очень ограниченным радиусом действия. В пределах этого радиуса она была поистине грозной, особенно в области проективной телепатии. Она выделялась искусством работы с ведьминым мхом, а еще могла вкладывать свои приказы и мысли в чужие мозги так глубоко, что они действовали как моментальный гипноз. Кроме всего прочего, это давало ей возможность разжигать страсть в любом мужчине, ведь она казалась ему бесконечно желанной. Именно эту способность использовала она, чтобы занять свое нынешнее положение — наряду с принуждением и убийствами.

— Ее помела тоже нет, шеф, — сообщила Герта. — Она, все-таки, ведьма.

— Она может быть где угодно! — Далила раздраженно всплеснула руками и зашагала по комнате. — Часовые видели, как она улетела? Что, никто не заметил, куда она направилась?

— Никто, шеф.

— Да уж, конечно! — Вдруг Далила, подняв голову, остановилась, и в глазах ее появился какой-то странный похоронный блеск. — Она исчезла, она улетела. Теперь мы можем прикончить принца, сделав тем самым еще один шаг на пути к воцарению анархии на Грамарие!

— У него есть младший брат, — возразил один из мужчин.

— Когда он дорастет до таких лет, чтобы поддаться на мои чары, я и его прикончу! Затем, когда король и королева умрут, бароны сцепятся в борьбе за корону, и по всей стране разразится война! Невозможно упустить такую возможность! Проберитесь в его покои, пронзите его сердце кинжалами, раскромсайте его мечами! — Голос ее наполнился такой силой, что у заместителей волосы встали дыбом. — Ибо я хочу видеть его кровь!