Ледяная бесконечность

Ужасная догадка заставила Майка сжаться в комок и забиться в истертое кресло. Если эти дикари решат, что он виноват во всём, потому что не успел вылететь вовремя, они убьют его! А если не захотят отдавать его врагу, то тем более! И если те, другие, одержат верх, они тоже убьют его! Он выглянул из-за подлокотника, стараясь не быть заметным снаружи. В трюме челноке шла жестокая и беспощадная поножовщина, истошно визжали женщины, плакали дети, яростно орали сражающиеся, хрипели раненые. Дряхлый жрец стоял с ножом в руке в пилотской кабине, в шаге от люка. На изможденном старческом лице застыло выражение спокойной решимости, старик не шевелился и не сводил глаз с кипящей резни. Майк даже не пытался понять, кто побеждает в кровавой бойне, его взгляд метался по сторонам, судорожно выискивая пути побега, но шансов не было. Запасной люк оказался в самой гуще резни и был уже полностью заляпан кровью, из-за спин яростно шинкующих друг друга ножами дикарей не удавалось даже увидеть, как именно он заперт, и не поломан ли запорный механизм. Добраться до грузового выхода и вовсе нереально, зарежут сразу за дверями пилотской кабины. С каждой секундой Майк всё отчетливее понимал, что обречен. Он потянулся было за ледорубом, но передумал. В одиночку ему не отбиться от дикарей, своей агрессией он лишь усугубит катастрофу, усилив их ненависть и жажду крови.

Резня продолжалась долго, в распахнутый люк Майк видел, как челнок заполняется трупами, и безжалостная поножовщина идет среди мертвых тел, через которые в ужасе перебираются чудом уцелевшие женщины и дети, тут же падая под ударами ножей и кусков ржавой арматуры. Несколько раз к кабине подскакивали окровавленные дикари с пылающими от бешенства глазами. Судя по полным лютой ненависти взглядам и истеричным крикам, предназначавшимся дряхлому жрецу, они принадлежали к лагерю врага. Но их лица были такими же чернокожими, как все остальные, а одежды столь же нелепы, и Майк не смог найти отличительных признаков. Похоже, пилотская кабина челнока являлась ужаснейшим табу для простых смертных, потому что враждебно настроенные дикари потрясали измазанными кровью ножами и кулаками, но не делали и шага в сторону люка. Проорав что-то яростно-ненавидящее, они разворачивались и вновь бросались в гущу кипящей бойни. Спустя какое-то время Майк заметил, что некоторые из них уже не возвращаются к поножовщине. Несколько густо заляпанных кровью дикарей с явно самодельными мечами в руках стояли снаружи пилотской кабины и буравили старикашку испепеляющими взглядами. Тот демонстративно игнорировал их, и Майк понял, что нападающие одерживают верх, это их люди блокировали пилотскую кабину. От этого понимания его затрясло, и он вновь схватился за ледоруб.

Через несколько минут резня стала стихать. Похоже, нападающие перебили всех сторонников дряхлого старикашки подчистую, не выпустив из челнока никого. Как только был зарезан последний из конкурентов, трюм огласился победными воплями, и окровавленные дикари пустились в пляс, яростно скача по трупам поверженных врагов. Потом раздался пронзительный крик, и всё мгновенно стихло. Победители попадали на колени, воздев руки к потолку, и в челнок вошел какой-то особенный дикарь с небольшой свитой. Несколько вымазанных в крови с головы до ног человек бросились к нему с докладами, тыча ножами в распахнутый люк пилотской кабины, и в усыпанном трупами трюме воцарилась мертвая тишина. Особенный дикарь, шагая по трупам, приблизился к костру у входа, и Майк разглядел его отчетливо. Дикарь был немолод, но явно младше дряхлого старикашки лет на двадцать, и тоже носил изодранный летный комбинезон. Похоже, это жрец победителей, и он направляется в кабину! Майк невольно отпрянул, едва не выпав из кресла.

Он не ошибся. Новый жрец вытащил из-за пояса ржавый нож и величественно вошел в пилотскую дверь. Он скользнул взглядом по Майку и тут же что-то гневно заявил дряхлому старикашке. Тот гордо вскинул голову и ответил даже более резко, оба взмахнули ножами и бросились друг на друга. Схватка была недолгой. С трудом шевелящийся старикашка не попал ножом во врага, зато тот вполне успешно вонзил ему свою ржавую железку в живот и принялся кромсать жертву, исторгая победные крики. Он повалил бьющегося в агонии врага на пол, придавил коленом и принялся пилить ему шею, отделяя голову от тела. Это ему удалось не сразу, и Майка затрясло от хруста рвущихся под тупым ножом мышц и позвонков. Новый жрец вскочил, бросился к выходу и вскинул руку, сжимающую отрезанную голову противника. Не издавшие до сих пор ни звука дикари, сидящие на трупах, взвыли от радости и забились в истеричной пляске.