Ледяная гвардия

Пусть они думают, что солдат Пожар умер как герой.

Мангеллан ослеп.

Верховный жрец не видел попавшего в него лазерного луча, поскольку его глаза уже слезились от дыма. Потом — вспышка и обжигающая боль. Ему казалось, что все лицо охвачено огнем. Он не видел, куда идет, и не знал, что происходит: пришлось довериться телохранителям, чтобы они отвели его в безопасное место.

Наконец Мангеллан ступил в прохладное лоно своего дворца — великолепного Ледяного дворца, подаренного богами. Впервые в его стенах Мангеллан не чувствовал себя в безопасности. Он слышал вокруг топот: культисты в панике разбегались. Мангеллан приказал охранявшим его гвардейцам-предателям не подпускать никого близко и никому не доверять.

Он почувствовал, как кто-то настойчиво дергает его за рукав, и услышал голос Фурста:

— Почему мы бежим, повелитель? Что с жертвами? Кто их охраняет?

Мангеллан отмахнулся от назойливого мутанта.

— Они скованы цепями! — заверил он, прислонившись к стене, чтобы успокоиться. Он моргал и тер руками глаза, молясь богам, чтобы слепота оказалась временной.

— Но если их союзники пришли, чтобы освободить их…

— Попытайся использовать свои убогие мозги, Фурст, — рявкнул Мангеллан, — Стил привел в наш улей лишь горстку солдат. Как они могли проникнуть в мой дворец, ничего не зная о нем? Этот удар нанес кто-то изнутри. Кто-то, позавидовавший тому, чего я достиг, обретенной мною власти, и желающий очернить мою славу!

— Я уверен, вы правы, повелитель, но…

— Я всегда знал, что это случится! Я знал, что жрецы плетут интриги и строят заговоры, но чтобы так нагло… Кто из них? Что скажешь, Фурст?

— Я… я не знаю, повелитель. Я…

Мангеллан рванулся вперед, пытаясь схватить Фурста за одежду. Он почувствовал, как задел рукой отвратительного мутанта-коротышку, но схватить его не смог.

— Ты всегда шныряешь вокруг, — прорычал он, — прячешься там, где тебя не должно быть, подслушиваешь то, что не должен слышать. Скажи мне, Фурст, кто виновен в покушении на меня и в таком оскорблении богов, которым я служу?

— Никто, повелитель. Никто из нас не посмел бы встать на вашем пути.

— Ты же видел его, не так ли? Если не того предателя, который установил бомбы, то уж точно того гнусного оппортуниста, который стрелял в меня и лишил меня зрения! Я найду его, Фурст, и покончу с ним. Он сам пожелает, чтобы…

Мангеллан не почувствовал, как нож вошел в его живот, — таким быстрым и искусным был удар. Только когда он ощутил, что из раны льется кровь, и тупая боль распространяется по всему телу, до него дошло, что случилось.

Говорить он не мог, от слабости кружилась голова. Не в силах стоять на ногах, Мангеллан соскользнул по стене, на которую опирался, и, упав возле ног Фурста, с ужасом услышал, как тот прошептал ему:

— Это только твоя вина. Ты слишком много о себе вообразил, и вот к чему это привело! К тому, что нас унизила горстка рабов Императора. Я слышу богов: о, ты был так уверен, что они не соблаговолят говорить с такими, как я, что я просто не пойму их слов, — но я слышу их. Они разочаровались в тебе, Мангеллан. Ты не оправдал их ожиданий.

Он лежал на полу и даже не помнил, как упал. Пытался поднять руки, повернуть голову туда, где, как он думал, должны были находиться его телохранители, пытался докричаться до них.

— Стража! Стража! Помогите!

— Они тебе не помогут, — раздался голос Фурста сквозь сгущавшуюся тьму. — Они тоже знают, что это воля богов. И теперь они служат новому повелителю.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ До уничтожения Крессиды 3 часа 34 минуты 45 секунд

Комната была небольшой, не намного больше жилых помещений нижних уровней улья. В ней стояла единственная кровать, возле которой лежали груды хлама — обломки мебели, рваная одежда, разбитые лампы, даже пара картин с обгоревшими углами.

Стены, разумеется, были ледяные. На одной из них красовалась грубо намалеванная большая восьмиконечная звезда Хаоса, стекавшая на пол ручейками черной краски.

Блонского отнюдь не удивляло, что Мангеллан, располагавший такими огромными пространствами почти опустошенного улья и самого Ледяного дворца, вынуждал своих последователей жить так скромно: чем больше им приходилось трудиться ради выживания, тем меньше у них оставалось времени на заговоры против повелителя. Впрочем, жителю этой комнаты теперь было все равно — его тело валялось во дворе, под окном, в которое он высовывался в тот момент, когда в комнату вломился Блонский. Некоторые ледяные гвардейцы придерживались мнения, что ни один честный солдат не станет стрелять врагу в спину, но Блонский не был согласен с ними. Главное — убить еретика, грех упускать такую возможность.