Ледяная колдунья

По коже пробежал мороз, хотя холода Аня так и не чувствовала. Она, напрягая зрение, вглядывалась в бело-синие сумерки, царящие в обступившем их лесу. Что это? Коряга, наверное… или всё-таки… В мелькании веток и хвои, проступающих из-под снега, было не разобрать. Тёмная глубина леса пугала. Кажется, там что-то движется! Или это бег оленя заставлял танцевать сосны и подлесок в диком зловещем хороводе?

– Саш! А что мы будем делать, если встретимся с этим медведем?

– Я ж теперь маг, забыла?

Олень вылетел на прогалину и помчался вдоль гранитного обрыва. Внизу, не замёрзшая даже в холода, шумела порожистая река, стиснутая узкими высокими берегами. На образованном каменной крошкой пригорке темнела стена молодого ельника, переходящего в лес. А чуть впереди, между тонких сосенок и разлапистых елей, висело что-то белое и тощее. Это можно было бы принять за снежный нанос, но виднелись худющие руки ниже колен и белый кокон вместо головы. За ней развевалось что-то вроде узорчатой шали, а может, седые космы.

Сашка чертыхнулся, олень затрубил и прыгнул с обрыва. Когда сердце вернулось из пяток, Аня осознала, что теперь они летят над самой водой и иногда холодные брызги даже долетают до лица.

– Что… это было?! – крикнула она, пытаясь перекрыть шум воды и гремящее в висках сердце.

– Студёная! Они вроде местных упырей. С ними я не справлюсь!

– Она ничего нам не сделает?! – Липкий холод внутри подсказывал, что ответ Ане совсем не понравится. И ведь не ошибся.

– Если поймает – выпьет всё тепло! Ну и конец! Я через зеркало видел, как она медвара сожрала! Жуть! Зато эти твари боятся света! Пока солнце, они в норах сидят, а ночью типа на охоту выходят!

– И ты не предупредил?!

– Да прорвёмся! За границу Нордлига они не выходят – слишком тепло!

Аня оглянулась – и похолодела: три студёные без видимых усилий скользили следом. Лохмотья, а может, волосы развевались сзади погребальным саваном.

«Скорее, пожалуйста, милый олень!»

Аня вжалась в горячую Сашкину спину. Страх победил робость и впитанный с детства стыд.

Когда впереди масса воды с грохотом ухнула в пропасть, вливаясь в гигантский водопад, олень прянул вправо и оказался над невысоким каменистым берегом. Лес здесь стоял почти вплотную к воде, и животному пришлось продраться сквозь кусты, чтобы вновь лететь над лесными тропами, огибая деревья. Снега поубавилось, и тощие белые силуэты позади рассмотреть было несложно, хотя вокруг стояла уже совсем непроглядная ночь. Они почему-то не спешили, но и не отставали.

– Почему они не догоняют?! – крикнула Аня Сашке.

– Не знаю! Но это, кажется, хорошо.

Только тревога, стоящая комом у самого горла, не давала расслабиться: они ведь всё ещё в смертельной опасности.

Какое-то время бешеная скачка через хлещущие ветви, ночную темень и страх неизвестности, казалось, уводила их от охотящихся тварей. Но неожиданно олень ухнул с обрывистого пригорка в небольшой распадок и замедлился, увязнув в ноздреватом снегу.

Навстречу беглецам из-за большого валуна и поваленного дерева появились ещё две студёные. Они без особой спешки скользили к испуганно храпящему животному, отчаянно пытающемуся выбраться из сугроба.

Сашка выругался – так, что в обычное время у Ани бы уши завяли, но сейчас она была готова согласиться. Резкий прилив адреналина заставил сердце колотиться у самого горла. Ясный разум чётко сознавал опасность, пытаясь придумать путь к спасению.

Олень чудом вывернулся из-под когтистой лапы, а Никонов швырнул в преследователей кусок льда, который сотворил магией у себя в руке. Аня, за неимением оружия, просто крепко зажмурилась и судорожно вцепилась в одноклассника.

Дальше они продирались через заросли а потом неслись так, что стволы деревьев мелькали, как в поезде, пока уставший олень, споткнувшись о согнутое до самой земли деревце, не уронил седоков. Олень прокатился по земле, но сумел вскочить и умчался в чащу. Аня приземлилась очень удачно – в рыхлый сугроб в низинке. Рядом лицом вниз упал Никонов, и накрывший его сверху короткий плащ сделал Сашку неотличимым от сугроба.

– Носом вниз, и лежи тихо! – прошипел он.

Аня хотела было обидеться, но вспомнив, что она тоже вся в белом, накинула капюшон и легла, как приказал Никонов. Вокруг разлилась тишина. Только где-то недалеко трещало и похрустывало. Тревога звенела в ушах, заглушая прочие звуки. Но вот что-то хрустнуло ближе.

Снова затихло. Ещё один скрипучий шаг по снегу в их сторону. Страх нарастал как опухоль, тяжело пульсировал в груди. Аня замерла, стараясь не дышать. Снова шаг – почти совсем рядом. Не выдержав, она приподнялась так, чтобы увидеть хоть что-то из-под густого меха капюшона. Похоже, зрение привыкло к лесной темноте, потому что без труда различило две тонкие ноги и длинный рыжий хвост. От радости Аня то ли пискнула, то ли взвизгнула и подняла голову.

– О! Да это человек! – незнакомый крепенький белькар с белым треугольником на ухе махнул коротким копьём кому-то в переплетении ветвей.