Ледяная Королева (Трилогия)

Скопление людей вокруг моего жилища уже рассосалось, но меня то и дело окликали, поздравляли, жали руку, дружески хлопали по плечам… Я отвечала машинально, продолжая брести не разбирая дороги. Да, все они были действительно рады видеть меня живой и на свободе, но сейчас их искреннее внимание было только в тягость, не находя в душе отклика. Словно что-то сломалось внутри, какой-то контакт отпаялся или реле закоротило — не знаю, только мне даже просто смотреть вокруг не моглось и не хотелось, а уж общаться…

Утоптанная тропинка довела прямиком до коновязи. Агат, издали завидев обожаемую хозяйку, радостно заржал, пытаясь подняться на дыбы, но слишком короткая привязь не давала желаемой свободы действий. Я подошла к своему верному строптивцу, на которого не далее как позавчера (боже, как давно!..) снова жаловался кузнец. Дело в том, что мой красавец-иноходец, который при мне был тише воды ниже травы, в остальное время вовсю отрывался на окружающих. А уж нашему «металлисту» Наргилу доставалось больше всех просто в силу его должностных обязанностей. Вот и опять — во время примерки новой подковы этот «выкормыш дьявола» в очередной раз укусил кузнеца за пятую точку, вывалял в снегу, оторвал ворот куртки, метким пинком снес опорный столб, завалив шатер и чуть не устроив пожар, и напоследок рассыпал гвозди — все!..

Когда с помощью шестерых воинов его все-таки «переобули» и привязали поодаль, он и там не успокоился. Для начала оборвал повод, перебаламутил остальных лошадей, которых тоже привели, чтобы подковать, и вдобавок выдул ведро пива, спрятанного в углу походной кузницы от подмастерьев. После у всех, кто не был занят в карауле, выдались весьма нескучные полтора часа, пока общими усилиями не удалось отловить по заснеженным окрестностям расходившегося жеребца и водворить его на место.

Пришлось раскошелиться, возмещая убытки — большей частью морального характера, — и пообещать, что во время следующих визитов буду лично держать и усмирять свое ненаглядное «чертячье отродье», раз уж иначе он за последствия не отвечает… Сейчас вышеупомянутое «отродье» нежно фыркало мне в шею, умильно щуря бесстыжие глаза и обдавая паром из бархатных ноздрей, а я стояла, прижавшись щекой к его шелковистой шкуре, и бездумно слушала, как он громко и сосредоточенно хрупает сахаром и сухарями, которые, как всегда, нашлись в карманах.

Больше всего меня радовало полное отсутствие здесь людей — общаться с «братьями нашими меньшими» я предпочитала с глазу на глаз. Вот уж кто и в самом деле умеет понимать с полуслова, а то и вообще без всяких устных излияний читает в душе близкого им человека, и никогда — в отличие от «братьев своих больших» — не предаст и не подведет в тяжелую минуту…

Борьба с давно подступившими слезами окончилась не в мою пользу. Куда там — полным поражением!.. Я сползла спиной по наспех оструганному столбу, села прямо в снег у самых лошадиных копыт и с долгим судорожным всхлипом уткнулась лицом в свои колени, обхватив их руками.

Все, что наболело, нагорело и накипело на душе за несколько последних — таких долгих! — суток, с болью прорвалось на свет горько-солеными слезами. Именно сейчас я как никогда остро чувствовала себя совсем чужой, несчастной и одинокой. Лошадиная морда тыкалась в мое плечо, изредка фыркая в ухо, с другой стороны прижалась мохнатым боком откуда-то вынырнувшая Линга, а я все не могла успокоиться, продолжая давиться беззвучными рыданиями…

Неизвестно, сколько я так просидела, но вдруг над головой раздалось: «Вот она где!» — и две пары крепких рук решительно поставили меня на ноги. Сестрички-островитянки, невзирая на сопротивление, окольными тропками увели меня в свой шатер, заставили умыться, усадили у костра и попытались напоить какой-то травяной гадостью. Судя по мерзкому запаху, это было сильное успокаивающее средство, действующее по принципу: если выживешь после принятия подобного лечебного ужаса, все остальное и впрямь будет уже по барабану, причем очень большому!

Я вежливо, но упорно сопротивлялась и отбивалась до тех пор, пока не вмешался их папочка — наш неизлечимо талантливый и вечно молодой красавец-бард. Он выставил девчонок из шатра, услав их на поиски Тиальсы, которая, обеспокоенная моим отсутствием, решила в компании пары дюжин добровольцев прочесать ближайшие лесочки; сам же присел рядом, приобняв меня за поникшие плечи, и протянул наполненный кубок.

— Что это? — Я осторожно принюхалась.

— Так, легкое успокаивающее средство. Можно всем принимать, кроме разве что детей… Выпей залпом, — посоветовал певец, и я, уже привыкнув ему доверять, так и сделала.