Ледяная Королева

Следующая «картинка», не столь яркая, возникает сразу после первой. Другая комната, другой стол, другие канделябры, но главное действующее лицо все то же, да и сюжет, похоже, катится по тем же рельсам. Черный Король молча стоит у окна, заложив руки за спину, и тяжелым, немигающим взглядом буравит ночную темноту за витражным стеклом; лицо непроницаемо-бесстрастно, и все же, судя по цвету окружающего его свечения, он чем-то раздражен и озабочен сверх меры. Пара дюжин разновозрастных мужчин, сидящих и стоящих вокруг стола, ожесточенно спорят, бурно жестикулируя. Слов разобрать не могу, зато хорошо чувствую настроение: преобладают сомнения, досада и… страх — настоящий, как в минуту смертельной опасности…

Кронигану, видимо, надоедает птичий базар, царящий за спиной, — он чуть поворачивает голову и роняет через плечо пару тихих слов, почти не разжимая губ; затем в тут же наступившей тишине снова звучит его негромкий голос, теперь уже с вопросительной интонацией. Спорщики переглядываются, мнутся, пока наконец один из них не набирается смелости, чтобы ответить, отрицательно качая головой и разводя руками. Король поворачивается, и присутствующих словно пригибает каким-то невидимым гнетом. Свинцовый взгляд монарших очей медленно скользит по застывшим лицам, останавливается на уже знакомом почитателе Гэндальфа, и тот поспешно выдает какую-то идею, видимо только что посетившую его многомудрую голову; остальные, тут же ожив, торопливо поддакивают. Губы Кронигана кривятся в издевательской ухмылке, от сказанного им выражение лиц окружающих становится кислым донельзя, но возражать никто не смеет.

В следующий момент за королем захлопывается резная с позолотой дверь, а в комнате развивается бурная деятельность. Стол сдвинут, по мозаичному полу, подоткнув полы длинной безрукавки, ползает на коленях кадр помоложе и сосредоточенно вычерчивает чем-то жирно-черным большой правильный круг, извлекая это «что-то» из объемистой широкогорлой склянки. При попытке разглядеть странную субстанцию более пристально меня резко и без предупреждения скручивает в жгут от омерзения и вполне реальной физической боли…

Остальные заняты другими действиями, пока не совсем понятными. На зеркальной каменной столешнице установлен большой треножник, на нем — круглодонная посудина, вся исчерченная сложными знаками, под ней — уже знакомый темный предмет, служащий источником синеватого пламени. В емкость поочередно добавляют что-то из пяти разных баночек и бережно — по одной — опускают крупные золотые монеты, предварительно собранные вкруговую из кошелей всех присутствующих. Над загнутыми наружу краями посудины закручиваются тонкие струйки мерцающего сизого дыма, от которого у любителей химии начинается кашель, чих, а у некоторых и рвотные позывы…

Через некоторое время, когда все присутствующие вволю наколдовались над гулко булькающим варевом, дымовая завеса рассеивается, и четверо трудяг, прихватив котелок за специальные «ушки», несут его в завершенный круг. Самый старый из магов (если судить по размерам бороды, количеству морщин и обилию седины в длинных черных волосах) снимает с пояса что-то вроде стаканообразного черпачка на длинной изогнутой ручке и осторожно погружает его в пышущую жаром и светящуюся «кашу». Размеренно черпая раз за разом получившуюся субстанцию, он уверенно льет ее тонкой струйкой прямо на мозаичный пол, рисуя какую-то сложную фигуру. Только под конец его вдумчивых манипуляций становится понятно, что это десятиконечная звезда — две наслоенные пентаграммы, прямая и перевернутая, с общим центром, в котором расторопные коллеги почтенного старца уже устанавливают сплошной круг из толстых коричневых свечей…

Снова смена кадра. Свечи горят ровным пламенем, периодически одновременно мигая, маг-аксакал нараспев читает с листа что-то труднопроизносимое, но в рифму. Остальные безмолвно стоят вокруг — их неподвижные фигуры окутаны призрачной красноватой завесой, выдающей напряженное волнение. На последних словах заклинания, пламя начинает резко пульсировать, и с каждой вспышкой все ярче сияет столб синеватого света в центре круга и все четче вырисовывается в нем высокий силуэт…

И напоследок — просторная комната, погруженная во мрак. Над столом, тихо гудя, медленно вращается висящий в воздухе шарик сине-белого пламени под полукруглым абажуром, бросая сноп яркого света на уже знакомую карту, расстеленную поверх инкрустированной столешницы. Над ней склонился некто в коричневом плаще с низко надвинутым капюшоном; видны только крупные холеные руки с длинными сильными пальцами, на одном из которых красуется массивный перстень из полупрозрачного металла с матово-черным камнем странной формы.