Ледяная кровь

– Это немыслимо! Что? Незаконнорожденная дочь дворянина, неимущая вдова? Мне с трудом удается кормить своих людей, обменивая на зерно мед и воск, которые я вот уже два года ворую у своего сводного брата и сюзерена, а также разводя свиней и выращивая гречиху и просо. И вдруг обо мне упоминается в дневнике двух рыцарей-госпитальеров, один из которых сражался в Сен-Жан-д'Акр? Что за чушь!

– Неимущая вдова, которую хочет погубить сеньор инквизитор и спасает рыцарь по справедливости и по заслугам, посланный небесами. Право же, мадам… Я, как и вы, блуждаю в потемках. И все же, согласитесь, что отдельные совпадения слишком очевидны, чтобы быть просто совпадениями.

Аньес внимательно посмотрела на Клемана и ответила:

– Я согласна с тобой. Согласна, и поэтому мне страшно.

– Мне тоже, мадам. Но нас двое.

– Клеман, как ты думаешь, тебе удастся окончательно расшифровать эти темы?

– Для этого мне придется изучить теорию Валломброзо.

– И возвратиться в Клэре, чтобы вновь свериться с дневником?

Лукавая улыбка озарила лицо мальчика, и он успокоил Аньес:

– Вовсе нет. Во время своего последнего посещения Клэре, перед вашим процессом, целую вечность назад, я тщательно переписал темы и оракул, а также другие сведения. Этот листок бумаги хранится в надежном месте.

Аньес не поняла, откуда вдруг взялось неимоверное облегчение, мгновенно сделавшее ее дыхание легким. С ее губ слетела фраза, значение которой она толком не осознала:

– Тогда не все потеряно.

– Да, но мне не хватает трактата Валломброзо, а без него у меня нет никаких шансов продвинуться вперед. Я хочу воспользоваться, на этот раз с вашего разрешения, рождественскими праздниками, чтобы вновь проникнуть в библиотеку и отыскать его, если, конечно, он по-прежнему там хранится.

– Завтра я попрошу аудиенции у мадам де Бофор. Возможно, после моего визита многое прояснится.

Женское аббатство Клэре, Перш, декабрь 1304 года

Элевсия де Бофор тянула время. Ее пугала перспектива встречи с мадам де Суарси. Но аббатиса не могла выпроводить ее без объяснений. Вздохнув, она встала и прошла в рукодельню, где ее ждала Аньес. Молодая женщина поднялась с узкой скамьи, стоявшей перед потухшим очагом, и протянула руки к аббатисе со счастливой улыбкой на устах. У Элевсии мелькнула мысль, что она напрасно согласилась на встречу. Как избежать ответов на вопросы, которые Аньес несомненно задаст ей? Сумеет ли она скрыть правду? Внезапная слабость заставила аббатису сесть. Такая изматывающая слабость, что она становилась опасной. Молодая женщина ничего не знала о своем чрезвычайно важном значении и, главное, не должна была знать.

– Спасибо, что вы так быстро меня приняли, матушка. Я знаю, как вы заняты.

– Не за что. Вы так редко приезжаете к нам. Вы уже оправились после этого чудовищного процесса? Как поживает наш любезный озорник Клеман?

– Чудесно. Он стал мне еще более дорог с тех пор… – Аньес не закончила фразу, уверенная, что аббатиса поняла намек на Матильду. – Что касается процесса, я стараюсь забыть о нем, вплоть до малейших подробностей, хотя сомневаюсь, что мне это удастся… Мне нужно рассказать вам об удивительном визите, случившемся тогда, когда я находилась в мрачном застенке…

Элевсия внимательно слушала ее, изображая полнейшее неведение.

– Ко мне приходил ваш племянник-госпитальер.

– Неужели? – вымолвила аббатиса со столь наигранной непринужденностью, что Аньес догадалась о том, что той все было известно.

Аньес продолжала:

– Ах… я подумала, что это вы прислали его, чтобы поддержать меня. Признаюсь, что не понимаю, как он узнал о моем заключении. К тому же я даже не догадывалась, что ему известно о моем существовании.

Бледные щеки аббатисы порозовели, когда она была вынуждена солгать:

– Возможно, я рассказывала ему о вас, о вашей тяжелой жизни в Суарси.

– Понимаю… Но я думала, что ваш племянник находится на Кипре.

– Да, это так. Он приписан к цитадели Лимассол.

Аньес все меньше следила за ходом разговора. Заметное смущение и очевидная ложь Элевсии беспокоили ее и подтверждали смутные догадки. Затевалось нечто такое, что непосредственно касалось ее, но было недоступно пониманию Аньес. Мадам де Суарси колебалась. Учтивость требовала, чтобы она прекратила настаивать, поскольку ее собеседнице не хотелось говорить на эту тему. Тем хуже для учтивости! Элевсия что-то знала, и Аньес преисполнилась решимости выведать у нее правду.

– Как-то раз вы говорили мне о нем. О ваших родственных связях, о вашей материнской любви к нему.

– Он сын моей сестры Клэр. После ее гибели в Сен-Жан-д'Акр мы с моим покойным мужем – у нас не было детей – воспитывали Франческо как родного сына. Он дал нам то, чего не хватало нашему союзу. Мы все питали друг к другу нежную любовь, – улыбнулась аббатиса, погрузившись в сладостные воспоминания о своей жизни до Клэре.

Аньес уцепилась за откровения Элевсии.