Ледяная Кровь

Ее взгляд упал на ее руки, аккуратно сложенные на коленях. — Я признаюсь, что видела в вас угрозу. В первый день, когда мы с братом Лэком приносили вам ванну, я подозревала, что вы одна из Огнекровных. Я была в ярости из-за того, что Брат Тисл позволил вам приехать сюда. Я чувствовала, что ваше присутствие может, навредит всем нам.

Она замолчала, я подождала, прежде чем спросить: — А теперь?

— Я вижу, что вы пытаетесь освоить свой дар с помощью Брата Тисла. Прошу прощения за неправильное суждение.

Я неуверенно переместилась. — Нечего прощать. Со мной здесь хорошо обращаются.

Ее рот снова изогнулся, и на этот раз это была явно маленькая улыбка. — Теперь, что привело вас в мои владения вонючих пергаментов и неровных каракуль?

— Я надеялась, что вы покажете мне свои приемы. Я, конечно, не хочу прерывать вашу работу. Но я бы очень хотела научиться делать то, что вы делаете, или, по крайней мере, похожее. Ваши работы прекрасны.

— Спасибо. Садитесь за стол рядом со мной, и я с радостью покажу вам.

Мои щеки нагрелись радостным потоком.

— Но, ах, — медленно добавила она, — пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы не срываться, если у вас не будет получаться. Мне бы не хотелось, чтобы начался новый пожар, особенно здесь.

Моя радость исчезла. — Не я начала то пожар Сестра Пастель.

Она помолчала, внимательно изучая меня. — Я рада это слышать. Хотя я начинаю думать, что пожар начал один из моих собратьев, и что он не вышел, чтобы признаться, когда вас обвиняли.

Я покачала головой. — Это мог быть пожар по неосторожности. Мы никогда не узнаем, что произошло. Но позвольте вас заверить, вы можете мне доверять. Если я расстроюсь, то найду Аркуса и попрошу дополнительную подготовку. Общения с ним, это всегда хороший выход для моего гнева.

Сестра Пастель усмехнулась и протянула мне кисть.

***

В течение следующей недели жизнь в аббатстве стала сплошной рутиной. Несмотря на то, что я выздоровела, я продолжала спать в лазарете. Мне там было комфортно, и Брат Гамут признался, что не многие комнаты в аббатстве пригодны для проживания. По утрам я просыпалась с колокольным звоном и одевалась в тунику и штаны. Затем дважды поднималась и спускалась по лестнице башни, прежде чем встретится с Братом Тислом на тренировочной площадке.

Я уже не так часто выходила из себя и наконец, смогла сжечь ненавистный кустарник, который пропустила во время первого урока, а затем и любую цель, на которую указывал Брат Тисл. Он заставлял меня проявлять более тонкий уровень контроля, каждый день разжигать огонь в каминах, высушивать мокрую одежду после стирке, даже зажигать свечу на расстоянии, что занимало часы и часы практики. Я могла выполнять поставленные задачи с больше уверенностью. Тем не менее, более широкое использование пламени часто ускользало от меня, к моему большому разочарованию.

После уроков я обычно направлялась в конюшни, чтобы помочь Сестре Клове, которая отвечала за скот. У нее были грубо высеченные черты лица и большие руки, которые были нежны с животными. Я помогала ей чистить конюшни и носить тяжелые мешки с семенами или зерном для цыплят, свиней и коз.

Когда я заканчивала в конюшне, то направлялась в кухню, расположенную в отдельном здании из-за опасности пожара, и помогала повару, Брату Пилу. Обычно он заставлял меня мыть горшки и носить воду из колодца. Иногда он просил меня собирать травы, чтобы приправить приготовленную похлебку.

Прогуливаясь по аббатству, по дороге на кухню, я вдохнула запахи скошенной травы и кухонного дыма. Проходя мимо ледяной статуи Форса, я подмигнула ему и крепче укуталась в свою мантию. После нескольких дней теплой погоды, северный ветер взбесился с удвоенной силой, пробираясь сквозь мою одежду и замораживая мои суставы.

Когда я проходила через благоговейную тишину церкви, я заметила, что некоторые скамейки были убраны, без сомнения, сгорели в огне, а запах пепла все еще висел в воздухе. Мои шаги стали тише, своды арочного потолка и большие витражи с изображением Темпуса, словно наполнили меня священным трепетом. По импульсу я прошла по центральному проходу и села возле одного из окон. Я пристально посмотрела на Темпуса, а он смотрел куда-то вдаль и никто из нас не был уверен вдруг друге. Может быть, было бы проще, если бы это была Сюд или Циррус. Но Темпус был почти столь же неприступен, как Форс и более могущественен, будучи отцом четырех ветров.

Я сжала руки и помолилась Циррус. Она наблюдала за мертвыми, и я попросила ей оберегать мою маму в загробном мире. Когда я вспомнила о матери, мою грудь словно скрутило в болезненный узел. Дрожавшими руками я попыталась стереть боль с глубин моих глаз прежде чем идти на кухню.