Ледяная кровь. Полное затмение

— Мадам, мне очень жаль, но я должен запереть дверь на ключ. Можете ли вы поклясться перед Богом, что не будете пытаться покинуть замок?

— Клянусь, рыцарь. Пусть я буду проклята, если нарушу клятву.

— Хорошо. Спокойной ночи.

Но ночь выдалась неспокойной. До самого рассвета Аньес не покидали зловещие мысли. Они уже трижды пытались убить ее, чтобы не дать ей возможности зачать нового ребенка. Несомненно, они продолжат свое черное дело. Сейчас они охотятся за Клеманс в надежде получить манускрипты. Но когда они узнают, что Клеманс — девочка, ее дочь, они убьют ее как бешеного зверя. Вот уже несколько месяцев Аньес не давал покоя один вопрос. Как девочке удавалось выжить? Ведь она была совсем одна, без поддержки, без денег, и к тому же за ней неустанно охотились приспешники камерленго.

В то раннее утро в кабинете Аньяна царил ледяной холод. Молодой клирик засунул кисти рук в рукава своей шерстяной рясы в тщетной надежде согреть их. Он внимательно слушал брата Вьеви, сидевшего напротив. Жизнерадостное румяное лицо Вьеви внушало доверие, а его большие близорукие глаза, казалось, смотрели на все с величайшей благожелательностью. Доминиканец Анри Вьеви приехал, чтобы обратиться за помощью к Дому инквизиции, как явствовало из рекомендательного письма, подписанного Гонорием Бенедетти. Вот уже добрых четверть часа монах давал такие уклончивые объяснения, что Аньян пытался прочитать его мысли. По всей очевидности, брат Вьеви не имел ни малейшего желания раскрывать подлинную цель своей миссии, но при этом хотел выведать как можно больше сведений.

— Мой брат в Иисусе Христе! Если я вас правильно понял,

вы ищите лютниста, но не можете найти, — подытожил Аньян.

Вьеви вздохнул — то ли с облегчением, то ли с раздражением, Аньян так и не понял.

— В некотором роде, — нерешительно ответил Вьеви. — Разумеется, мне помогают трое мирян... В этом деле... ряса и тонзура слишком заметны. Но, как бы это сказать... мы должны соблюдать крайнюю осторожность.

— Но почему, если речь идет о еретике? — спросил Аньян.

Аньяна интриговало явное замешательство Вьеви и то упорство, с которым он продвигался к своей цели. Брат Вьеви весьма неумело уклонился от прямого ответа:

— Ваше знание города, в котором вы родились, как мне сказали, и его населения сделает вашу помощь бесценной. Итак, мы ищем лютниста примерно вашего возраста, может, чуть старше. Нам описали его как тщедушного и... — Вьеви заколебался, отведя взгляд от секретаря, потом продолжил: — ... и весьма уродливого человека. Такое описание должно навести вас на правильный след.

Аньян лихорадочно размышлял. Почему Анри Вьеви и его миряне не обошли всех лютнистов города? Доминиканец, олицетворявший собой могущество Церкви, вполне мог бы это сделать. Но он не хотел, чтобы слухи разлетелись по городу. Если они дошли бы до человека, которого они разыскивали, он вполне мог бы спастись бегством. Другими словами, история, которую ему поведал брат Вьеви, была шита белыми нитками. Никто не протянет руку помощи еретику, если только не согласится стать его сообщником и разделить с ним суровое наказание. Аньян принял задумчивый вид, нахмурил брови и произнес:

— Итак, в нашем городе живут три лютниста. Первый настолько стар, что просто не может быть тем, кого вы ищете. Второй — зрелый мужчина. Он настолько полный, что диву даешься, как его толстые пальцы способны извлекать нежные звуки, прославившие музыканта. Третий по возрасту мог бы подойти вам. Но природа наделила его привлекательностью. Полагаю, брат мой, что служитель Сатаны укрылся вовсе не в Алансоне, если, конечно, он не поменял ремесло.

Аньян нисколько не сомневался, что Господь простит его за ложь. После процесса над мадам де Суарси интриги и ловушки инквизиции вызывали у него отвращение. Добрый и справедливый, Аньян не хотел принимать в этом участия. Более того, он считал своим долгом разоблачать их во славу божественного агнца.

Разочарование, смешанное с глухой яростью, отразилось на лице брата Вьеви. Как-то сразу оно стало менее привлекательным.

Аньян праздновал свою маленькую победу. Он, трудолюбивый муравей, внес свою лепту в вечную битву за Свет. Свет опьянял. Аньян узнал об этом при общении с мадам де Суар-си, которая излучала Свет, сама того не ведая. Приближение к Свету, упоение им, пусть даже скоротечное, сопровождалось необратимым изменением: человека охватывало стойкое отвращение к Мраку. Он изо всех своих слабых сил боролся с наступлением Мрака. К тому же, если однажды его упрекнут в том, что он назвал лютниста Дени Лафоржа привлекательным, он всегда сможет возразить, что в этом мире все относительно. Впервые уродство Аньяна помогло ему. В самом деле, по сравнению с Аньяном Лафорж выглядел отнюдь не уродом.

Вскоре Вьеви ушел, даже не поблагодарив молодого клирика. Аньян ликовал. Она могла бы гордиться им. Аньес. Аньян решил идти до конца.