Ледяная кровь. Полное затмение

— Предположим — ибо я не решаюсь окончательно поверить в это, — предположим, что От-Гравьер оказался железным рудником. Пойдем в наших предположениях дальше и допустим, что это очень богатый рудник... — Она вздрогнула в предвкушении и прошептала: — Но, Клеман, что делать с рудой, как ее добывать, как... что там еще... ее обрабатывать, чтобы изготовлять садовые ножи, шпаги и сошники?¹

— Нам на помощь вновь придет мессир Жозеф. Ведь я же вам говорил, что этот человек знает все, даже способы эксплуатации рудников! Нам понадобится много топлива, но его у нас в избытке благодаря вашим лесам. Нам также понадобятся рудокопы, но их можно набрать среди ваших сервов и батраков¹⁹. Однако мы должны будем уважать закон, запрещающий вести добычу руды и перерабатывать ее в период жатвы, поскольку в противном случае мы можем нанести урон полям и лишим ваших людей средств к существованию².

— Неужели такой закон существует?

— Разумеется, мадам. И это очень разумный закон.

— Но откуда ты, чертенок, знаешь обо всем этом?

— От мэтра Жозефа.

— Твой Жозеф — юрист?

— И юрист тоже, мадам. Он говорит, что хорошее знание законов страны, которая дала тебе приют, избавляет от досадных недоразумений.

— Да, он действительно мудрый человек.

Затем Клеман перечислил их слабости:

— Нам также нужна достаточно полноводная река, чтобы построить мельницу, которая будет приводить в движение кузнечные меха и быстро остужать кованое железо. Но здесь нет ни мельницы, ни мощного водного потока... Однако они есть поблизости. А раз так, нам нужны ломовые дроги и обозы, которые будут тянуть волы. Тогда мы сможет подвозить железо к одной из мельниц, которую мы возьмем в аренду за определенный процент, о чем нам следует хорошенько поторговаться.

— У тебя на все есть ответ, мой чудесный Клеман, — улыбнулась Аньес, гладя его по волосам.

На ум ей пришла другая мысль, сразу умерившая ее энтузиазм.

— Я дрожу от ярости, вспоминая о том, что мне придется отдавать в качестве подати половину добытой руды этому негодяю Эду, обязанному, в свою очередь, передавать четверть этого количества своему непосредственному сюзерену, графу д’Отону.

Едва Аньес произнесла эту фразу, как на нее снизошло озарение. Рудник. Эд знал или догадывался о его существовании. Не только озлобленность и извращенное желание двигали Эдом, когда он добивался ее ареста инквизицией. Он вскружил голову Матильде не только ради того, чтобы отомстить Аньес. Он это сделал, чтобы захватить рудник. Если бы Аньес признали виновной в ереси или в пособничестве еретичке, она лишилась бы своего вдовьего наследства, которое перешло бы к Матильде. Эду оставалось лишь осыпать Матильду подарками, которые ему ничего не стоили, поскольку он брал их из гардероба или шкатулок своей покойной супруги, милой Аполлины. Если только он не счел бы более полезным поместить девочку в монастырь, поскольку был ее опекуном.

От горькой обиды у Аньес сжалось сердце. Она даже сама этому удивилась. Служили ли, по ее мнению, распутство и извращенность Эда объяснениями его действий, даже постыдных? Возможно. Возможно, она видела в них своего рода душевную болезнь, которая в определенной мере снимала с Эда ответственность. Но деньги, жажда наживы, бесчисленные хитроумные уловки, чтобы завладеть вдовьим наследством сводной сестры, свидетельствовали, что единственной виновницей была его подлая и расчетливая душа.

Помолчав несколько минут, Клеман сказал слишком безразличным тоном, что наводило на подозрения:

— Я не вижу способа избежать этого... По крайней мере до тех пор, пока вы остаетесь арьер-вассалом мессира Отона.

Аньес не попалась на удочку:

— Ты слишком быстро выдаешь меня замуж. Неужели ты хочешь избавиться от меня? И потом... даме не пристало делать предложение руки и сердца.

Ответом ей был веселый смех. Потом Клеман сказал:

— И все же согласно обычаю она может дать понять, что благосклонно отнесется к подобному предложению, особенно если монсеньор ждет лишь знака... Вернее, я должен ска-зать — уже и не надеется, что такой знак будет ему послан.

— Постреленок, — прыснула от смеха Аньес, почувство-вав облегчение после легкомысленного разговора, на мгновение разогнавшего нависшие над ними тучи.

— Так она может? — настаивал Клеман.

— Она может.

— Без неудовольствия?

— Надо быть слепым или сумасбродным, чтобы причинять страдания другим.

— Значит, с удовольствием?

Аньес больше не могла сдерживать своего радостного на-строения. Она принялась шутливо бранить Клемана:

— Прекрати немедленно! Что ты такое говоришь? Я не смеюсь, я задыхаюсь от стеснения. Ну, сорванец, давай пре-

кратим этот разговор!

Клеман недолго радовался тому, что ему наконец-то удалось развеселить свою госпожу. Он должен был поведать ей

о своих находках в тайной библиотеке Клэре. Он не мог больше скрывать. Время поджимало.