Ледяная кровь. Полное затмение

— Я совершила большую ошибку. Меня одолевали сильные сомнения, и поэтому мои позиции ослабли. Я сама открыла дверь, через которую проникло это зловредное существо...

Аббатиса резко выпрямилась и с силой ударила кулаком по столу, процедив сквозь зубы:

— Но я еще не сказала последнего слова!

Аннелета стояла молча, ожидая продолжения.

— Вы правы, Аннелета. Этот пожар, хотя и небольшой, был всего лишь попыткой увести нас в другое место, чтобы развязать себе руки здесь. Вы также были правы, когда доверились мне, когда открылись... Мне кажется, что с тех пор прошла вечность. Но я сама слишком поздно безоговорочно доверилась вам и поэтому сегодня кусаю локти. Я солгала вам из страха, что отнюдь не извиняет мою оплошность, нет, хуже, мое заблуждение.

Не сказав ни слова, Аннелета опустила голову. Сейчас она даже боялась узнать всю правду.

— По приезде в Клэре я обнаружила... нечто такое, что сначала приняла за малопонятное совпадение, и даже нарушила клятву — хотя это слово не совсем подходит, — не поставив в известность Рим. Бонифаций VIII*, наш святой отец в то время, не был нашим союзником. Но я сообщила об этом Бенедикту XI* сразу же после его избрания. Скажу вам откровенно, реакция Бенедикта удивила меня. У меня возникло мимолетное ощущение, что эта находка не была для него... Ах, я сама себя раздражаю! Опять говорю намеками, но ведь сейчас не время! — Элевсия поспешно продолжила: — В нашем аббатстве есть тайная библиотека. В надежном месте — по крайней мере оно было надежным до вчерашнего дня — спрятаны произведения... такие смущающие, такие опасные, что они ни в коем случае не должны попасть в плохие или алчные руки.

— В аббатстве? Тайная библиотека? — повторила ошеломленная Аннелета, — Где?

Элевсия взглядом показала на ковер, висевший за ее столом, и ограничилась одним словом:

— Там.

— Я должна была догадаться. Эта длинная внешняя стена без окон и дверей, продолжающая ваши покои,..

— Если судить по планам, начертанным на древнем пергаменте', который хранится в моем шкафу, наличие библиотеки предусматривалось еще до начала строительства, столетие назад.

— Значит, убийца хотела завладеть этим пергаментом, а не вашей печатью. Наконец ее действия стали мне понятны.

Ошеломление, вызванное признаниями аббатисы, сменилось любопытством и лихорадочным возбуждением. Аннелета спросила скороговоркой:

— Есть ли в библиотеке... научные труды, например?

— Разумеется, причем очень опасные. Они подрывают основы всего, что мы считаем установленным раз и навсегда, незыблемым.

— Могла бы я... Я едва осмеливаюсь покорнейше просить, чтобы вы разрешили мне посмотреть некоторые книги, если..,

' Пергамент — кожа, выделанная в Пергаме. Даже после того, как бумага получила широкое распространение, пергамент продолжали использовать. Вплоть

до XVI века на нем писали дворянские грамоты и некоторые официальные

документы. (Примеч. автора.)

Видите ли... Полученные нами объяснения кажутся недостаточными, если не сказать бессмысленными.

Элевсию вновь охватили сомнения. Что, если она опять совершила грубую ошибку, доверившись этой женщине? В конце концов, о порядочности Аннелеты она могла судить только по признаниям самой сестры-больничной. А вдруг Аннелета была шпионкой на службе у ее врагов? Если именно она была отравительницей, как утверждала Иоланда де Флери, столько выстрадавшая милая сестра-лабазница, незадолго до того как умерла от яда?

— Приказ Бенедикта, нашего покойного святого отца, был предельно четким. Никто, кроме меня, не должен входить в библиотеку ни под каким предлогом.

Некрасивое лицо сестры-больничной стало непроницаемым. Элевсия боролась с внезапно охватившей ее горечью.

— Сейчас не время для подобных разговоров, хуже того, болтовни, — решительно заявила аббатиса. — То, о чем я собираюсь вам поведать, настолько неотложно и ужасно, что ваши капризы сейчас совершенно неуместны.

Аннелета посмотрела на аббатису, и улыбка раскаяния озарила ее лицо.

— Вы правы, матушка. Простите меня, прошу вас. Извинением мне служит то, что я многое отдала бы, чтобы сделать еще несколько шагов вперед на пути познания.

— Порой этот путь опасен, — возразила Элевсия.

— Нет. Опасно то, что люди смогут постичь, продвигаясь по нему. Если мы будем использовать наши знания анатомии для того, чтобы изощреннее пытать, а не лечить с большей пользой, наука в этом не виновата.

Неожиданная нежность озарила лицо аббатисы. Она сказала:

— Когда я вас слушаю, мне порой кажется, что я беседую с племянником. Мне так хочется, чтобы он поскорее вернулся. Я так одинока... Ну вот, я опять горько жалуюсь! — Элев-сия собралась с духом и решительно продолжила: — В последние дни я провела тщательную инвентаризацию. Из-за этой диверсии из тайной библиотеки были похищены три манускрипта. Их названия не вызывают у меня удивления и доказывают, что поджигатель знал, что искать. Меня удивило лишь то, что он был одет в монашескую рясу, а капюшон был надвинут так низко, что я не рассмотрела его лица. Я попыталась отнять рукописи, но напрасно.