Ледяная принцесса

— Да, конечно, — наконец ответил он и сделал глоток. — Даже когда я узнал, что он едва не изнасиловал мою невесту. Но он, хоть и поиздевался над ней, хотел ей помочь. До последнего уговаривал королеву, чтобы та не отправляла Этерию караулить выход в другие миры. Приводил логические доводы, что моя принцесса для этого слишком слаба. И, как видишь, ей не удалось противостоять Селене даже с криво работающим артефактом, — он взмахнул рукой, едва не пролив на себя шампанское.

— Хоть я ваш двоюродный брат, а не родной, я тоже вас очень люблю, — Артемис снова выпил стопку водки. — Но иногда у меня мороз по коже от ваших запутанных отношений!

— А меня вполне устраивают наши отношения, — резко пожал плечами Ремус. — Хотя сейчас, когда братец решил таки пройти восстановительный цикл в кристалле, заряжающем маной, я не знаю, что мне делать. Его девушку я не трогаю, хотя не могу понять, как мой брат позволил, чтобы она встречалась с другим.

— И не просто встречалась! — хмыкнул Артемис. — Они, между прочим, поженились! Я затесался среди гостей, пришлось невидимость на себя накладывать, чтобы сделать несколько фотографий. Думаю, Алистеру они понравятся. Как бы потом их там ему передать, чтобы он меня не прикончил? — он потёр подборок, задумчиво уставившись в пространство. — Выслать, что ли, через вайбер?

— Я сам не понимаю, как он это терпит, — покачал головой Ремус. — Я же могу иногда с ним связаться, хотя лучше его, конечно, не будить. Чтобы он быстрее восстановился. Всё-таки после разрыва души нужны специальные ритуалы. А у нас никто их не умеет проводить. Так что наш родовой кристалл — неплохой выход. Но неизвестно, сколько ему придётся в нём находиться.

— Будет, как спящая красавица из местных сказок, — хрюкнул в стопку уже пьяный Артемис. — Только его девицу придётся вести к кристаллу под угрозой расправы, чтобы она согласилась его поцеловать.

— Насколько я помню, она не отказывалась его целовать… И вообще, ему не отказывала, когда он держал её на корабле, — скривил губы Ремус. — Честно, я не понимаю их отношений. Они ещё более запутанные, чем наши, братские.

— Помочь тебе спасти Этерию? — деловым тоном предложил Артемис, глядя на него блестящими глазами, напоминающими янтарь, в котором застыла не одна несчастная муха. — Раз уж Алистер сейчас недоступен.

— Не откажусь от помощи, — степенно кивнул куда более трезвый Ремус. — А что захочешь взамен?

— Ну, ты что?! Мы же братья! — взмахнул руками Артемис. — Хотя… Если уж ты спрашиваешь… Я хочу вернуть свою вторую половинку! — воскликнул парень, яростно жестикулируя. — Мне не нравится, что моя принцессочка совершенно отбилась от рук. Да ещё и женилась на женщине!

— Ты про этих… — Ремус защёлкал пальцами, — Аруну с Маори, что ли, говоришь? Ах да, Аруна же твоя вторая половинка.

— Интересно, королева понимала, что делала, когда лишала нас невест? — зло оскалился рыжеволосый. — И тебя, и меня… Да и не думаю, что она не была в курсе, что её Селеночка бегает к любовнику.

— Полагаю, она просто делала то, что хотела, — скривился Ремус. — Но не будем про эту стерву… Да ещё и дохлую. Ещё приснится потом какая — то дичь. Налей мне лучше водки, под неё приятнее совершать безумства.

— Смешивать водку с шампанским? Ну, ты мужик или начинающий алкоголик, — рассмеялся Артемис.

— Так как я могу тебе помочь с твоей строптивой половинкой? — уточнил Ремус, когда они ещё выпили.

— Так как Селена считается невестой Алистера, а также та теперь от него беременна, что автоматически делает его консортом, он может распоряжаться её рабынями. А с Аруны и Маори ты рабские поводки не снял.

— Я бы и не стал с ними спать, — пожал плечами Ремус. — Из уважения к тебе, конечно. А что, ты Маори тоже хочешь забрать? — с интересом спросил он, склонив голову набок и лукаво улыбаясь.

— Посмотрим, — резко ответил он. — Если моя бывшая невеста не захочет со мной по-хорошему, то Маори несдобровать. Я вообще как-то отрицательно отношусь к жёнам моей невесты!

Этерия давно потеряла счёт времени, но точно знала, что она тут, в нигде, очень-очень долго. Искажённый млечный путь оказался замкнут сам в себе, и сколько по нему не броди, никуда не придёшь. И тут даже не было черноты космоса и блеска звёзд, как и красоты таких удивительно-разных планет. Только серый туман, который окутывал её так плотно, что ничего нельзя было разглядеть, даже собственные руки и ноги.

Поэтому ей иногда казалось, что её нет — и никогда не было. Что она чья-то фантазия, придуманная на коленке, в момент скуки, когда мысли мимолётны, как промелькнувшие над головой бабочки.

И чтобы не сойти с ума и не пытаться всё время добежать до двери, ускользающей, словно горизонт, она прокручивала в голове малейшие воспоминания о прошлом.