Ледяная принцесса

Но надо признать: он оказался в тупике и не знал, как из него выбраться, что ему следует искать. Патрик дал себе зарок сегодня больше об этом не думать. Сейчас он встретится с Эрикой, ее сестрой и детьми, а это как раз то, что ему сегодня вечером необходимо. Горе, с которым он столкнулся, ломало его изнутри.

* * *

Мелльберг нетерпеливо барабанил пальцами по крышке стола. Куда этот болван запропастился? Он что, думает, ему здесь какой-нибудь чертов детский сад, что он может приходить, когда захочет, когда захочет, уходить. Конечно, сегодня суббота, но те, кто считает, что может быть свободным, пока все не закончилось, глубоко ошибаются. Ну да ладно, он его скоро избавит от этих иллюзий. В его участке строгие правила, и в первую очередь это касается дисциплины. Жесткий, талантливый руководитель. Он чувствовал веяние времени и был рожден с талантами организатора. Его мать всегда говорила, что он станет большим человеком, и, хотя Мелльберг был вынужден признать, что это, похоже, займет несколько больше времени, чем они оба рассчитывали, он никогда не сомневался, что его высочайшая квалификация рано или поздно будет оценена по заслугам. Поэтому его так расстраивало то, что расследование, похоже, застопорилось. Он знал, что его шанс близко, он даже чувствовал его запах. Но его убогие сотрудники так и не начали приносить ему хоть какие-нибудь результаты, по крайней мере достаточные для того, чтобы его перевод обратно в Гётеборг не задерживался. Раздолбай — вот кто они. Типичные деревенские топтуны, которые собственный конец могут найти только двумя руками, держа в зубах фонарь. Была у него надежда, что, может, молодой Хедстрём что-нибудь накопает, но на поверку, похоже, он тоже оставил его на бобах. И во всяком случае, Мелльберг пока еще ничего не услышал о результатах поездки в Гётеборг, что, очевидно, только усугубляло вину Патрика. На часах уже десять минут десятого, а от Патрика по-прежнему ни слуху ни духу.

— Анника!

Он крикнул в открытую дверь, и его раздражение усилилось оттого, что потребовалось не меньше минуты, прежде чем она соизволила появиться.

— Да, в чем дело?

— Ты не знаешь, где Хедстрём? Он что там, никак из теплой кроватки вылезти не может?

— Как я полагаю, вряд ли. Он позвонил и сказал, что у него небольшая проблема: не заводилась машина. Но он выехал. — Она посмотрела на часы.

— Он должен прибыть приблизительно через четверть часа. Что за дерьмо, он живет же рядом.

Ответ задерживался, и Мелльберг, к своему удивлению, увидел, что в уголках рта Анники появилась легкая улыбка.

— Ну, как мне кажется, он не дома.

— А где он тогда, в задницу?

— Тебе лучше спросить об этом Патрика, — сказала Анника, повернулась спиной и ушла обратно в свою комнату.

То, что у Патрика фактически была законная причина для опоздания, почему-то разозлило Мелльберга еще больше. Неужели нельзя было предположить заранее, что машина не заведется, и подняться пораньше?

Спустя пятнадцать минут пришел Патрик и постучал о косяк открытой двери. Он выглядел свежим, разрумянившимся и непозволительно довольным и бодрым, хотя и заставил своего шефа ждать полчаса.

— Ты что, считаешь, что мы здесь работаем неполный рабочий день, или как? И чем ты вчера занимался? Насколько я знаю, в Гётеборг ты ездил позавчера.

Патрик сел на стул для посетителей перед письменным столом Мелльберга и спокойно отбил его атаку:

— Прошу прощения, что пришел поздно: машина никак не заводилась сегодня утром, и я угробил на это полчаса. Да, я позавчера ездил в Гётеборг. Я собирался рассказать сначала об этом, а потом — что я делал вчера.

Мелльберг слушал с неожиданным интересом. Патрик рассказал, что ему удалось разузнать о детстве Александры. Он не упустил ни одной даже самой отвратительной детали, а когда Мелльберг услышал новость о том, что Джулия была дочерью Александры, он почувствовал, как его челюсть отвалилась и запрыгала на многочисленных подбородках. Он в жизни не слышал ничего похожего на эту историю. Патрик продолжал рассказывать о том, как Карла-Эрика после сердечного приступа срочно отвезли в больницу, и о том, как он заполучил лист из блокнота в квартире Андерса и как ему удалось прочитать скрытый текст настолько быстро. Патрик объяснил, что это оказалось предсмертной запиской самоубийцы. И тогда, естественно, последовало объяснение, где он был вчера и с какой целью. Затем Патрик суммировал результаты ошалевшему до немоты Мелльбергу:

— Таким образом, одно из убийств, которыми мы занимаемся, оказалось самоубийством, а что касается другого, то мы по-прежнему не имеем ни малейшего понятия — кто это сделал и почему. У меня такое ощущение, что все это имеет прямое отношение к тому, что мне рассказали родители Александры. Но у меня нет абсолютно никаких доказательств и ни одного факта, которые бы это подтверждали. Так что теперь ты знаешь все, что знаю я. У тебя есть какие-нибудь мысли: что мы будем делать дальше?

После некоторой паузы Мелльбергу удалось вернуть самообладание.