Ледяная принцесса

Что-то произошло в тот год, когда Алекс уехала. И никто никогда не мог ей объяснить, что это было. Шушуканья и перешептывания затихали, как только Эрика оказывалась поблизости, но сейчас она просто должна, она обязана разузнать, что случилось. Проблема заключалась только в том, что она не знала, с какого конца ей начать. Она вспомнила, что однажды, когда она украдкой пыталась подслушать разговор взрослых, ей удалось уловить слово «школа», произнесенное несколько раз. Конечно, этого явно недостаточно, но ничего другого ей не оставалось. Эрика знала, что их учитель в средних классах все еще живет во Фьельбаке, и разговор с ним мог стать вполне подходящим началом, ничуть не хуже какого-нибудь другого.

Ветер усилился. Несмотря на теплую одежду, Эрика почувствовала холод. Пора идти. Эрика посмотрела на Фьельбаку, уютно лежавшую у подножия горы, которая возвышалась сзади. Все, что летом заливал желто-золотой свет, сейчас казалось серым и черным, но Эрика считала, что так красивее. Летом Фьельбака напоминала скорее муравейник с его непреходящей суетой, а сейчас маленький поселок пребывал в тишине и покое. Эрика легко могла себе представить, что Фьельбака спит, но в то же время она знала, что этот покой обманчив. Под внешней умиротворенностью скрывались все злые стороны человеческой натуры — впрочем, как и везде, где только жили люди. То же самое было и в Стокгольме, но Эрике казалось, что здесь, во Фьельбаке, это страшнее. Ненависть, зависть, алчность, мстительность — все это кипело в одном котле, плотно прижатом крышкой с надписью: «А что скажут люди?» Все болезненное, мелочное и злое творилось в тишине, невидимо, скрываясь под покровом благопристойности. Теперь Эрика стояла на вершине Бадхольмена и, рассматривая засыпанный снегом маленький поселок, спрашивала себя, какие тайны заключены в этом спокойном мирке. Эрика содрогнулась, засунула руки глубоко в карманы и пошла вниз.

Год от года жизнь становилась все более и более ненавистной. Все время он переживал новые страхи. Это началось, когда он неожиданно осознал, сколько триллионов и биллионов бацилл и бактерий кишат вокруг него. Он старался ничего не касаться, ничего не трогать, ничего не двигать, и, когда ему все же приходилось это делать, он представлял, как ему угрожают армии бактерий, набрасывающихся на него и несущих с собой мириады известных и неизвестных болезней, которые наверняка приведут к долгой и мучительной смерти. После того как он это понял, ему угрожало все: большие поверхности скрывали свои ужасы, маленькие — свои. Когда его окружали люди, то пот начинал выступать изо всех пор на теле и дыхание становилось быстрым и неровным. Решение оказалось простым: единственным местом, которое он хотя бы частично мог контролировать, был его собственный дом, и он быстро сообразил, что может жить, не выходя за дверь. Последний раз он выбирался наружу восемь лет назад. Если изредка у него и возникало случайно желание выйти из дома в мир, то он научился подавлять его так эффективно, что, в общем-то, уже и не помнил точно, существует ли он, этот мир. Он был вполне доволен своей жизнью и не видел никакой нужды менять что-либо.

Аксель Веннерстрём проводил свои дни, следуя хорошо наработанным привычкам. Каждый день он реализовывал одну и ту же схему, и этот день не был исключением. Он встал в семь часов, позавтракал и потом вымыл всю кухню мощными моющими средствами, чтобы уничтожить все возможные бактерии, которые могли быть на еде, которую он съел на завтрак. Они могли расползтись после того, как он достал ее из холодильника. Последующие часы он пылесосил, протирал и приводил в порядок остальную часть дома. Не раньше чем в первом часу он позволил себе сделать паузу и присел с газетой на веранде. По специальному соглашению с почтальоном Сигне каждое утро она приносила ему газету, запечатанную в пластиковый пакет, благодаря чему он, по крайней мере, был избавлен от кошмара грязных рук множества людей, хватавшихся за его газету до того, как она оказывалась у него в почтовом ящике.

Раздался стук в дверь. Он почувствовал, как его кровь наполняется адреналином. Он никого не ждал в такое время. Посыльные из магазина приносили еду по пятницам, рано утром. В принципе они и были его единственными посетителями. Настороженно он начал приближаться к двери. Настойчивый стук повторился. Он протянул дрожащую руку к верхнему замку и отпер его. Ему очень бы хотелось иметь глазок, который обычно бывает в квартирах, но в его старом доме не было даже окна возле двери, так что он не мог видеть, кто угрожает ему. Он уже отпер нижний замок и с сильно колотящимся сердцем открыл дверь, с большим трудом подавив в себе желание оставить запертой снаружи неизвестную кошмарную угрозу, которая ожидала его там.

— Аксель? Аксель Веннерстрём?

Он чуть-чуть расслабился: женщины представляли для него несколько меньшую угрозу, чем мужчины. Ради безопасности он держал дверь на цепочке.

— Да, это я.