Ледяная птица

Видя, что диалога не получается, Герман молча взял Панаму за руку и закатал рукав. Следа от иглы не было. Он бросил взгляд на Толика. Тот, пользуясь растерянностью Геннадия, быстро осмотрел вторую руку. И отрицательно качнул головой.

– Да объясните вы, в конце концов, что происходит? – разозлился Пономарев.

«Герман, мы теряем время! – произнес ультразвуком Рыков. – Я уже все проверил. Парень, тот, которого ранило, будет жить, головой ручаюсь. Он и девушка… Лера, они получили „Авиценну“ и теперь стали… неуязвимы. Вернее, почти неуязвимы. Как и ты, впрочем».

– И что теперь? – спросил Герман вслух. – Как это объяснить ребятам?

– Что объяснить? – не понял Панама. – О чем ты?

«А не надо ничего объяснять! – Толик улыбнулся. – Скоро они сами все поймут. А пока давай-ка лучше поищем выход. Это тот же коридор, с которого ты начал свое путешествие?»

– Да, вроде бы тот! – ответил Герман, оглядываясь по сторонам. Вход на высший уровень, с которого спустились бывшие узники, все еще был открыт, и оттуда в темную галерею падал квадрат света.

– Что тот? – закричал Геннадий. – Герман, я не понимаю, что происходит! Ты с кем разговариваешь?

– Скоро все поймешь! – словами Рыка ответил летчик. – Ты иди к ребятам, а мы с Толиком поищем выход. Только не вздумайте подходить к воде, вдруг эта тварь вернется.

«Не вернется! – сказал Толик. – Я ей такое словечко шепнул, что у нее надолго аппетит пропадет».

– Береженого бог бережет, – рассудительно сказал Герман.

– Это ты о чем? – не понял зенитчик.

– Да так, пословица, – ответил ему Толик. – Герман имеет в виду, что осторожнее нужно нам всем быть. Но если сидеть на месте, до конца пути не дойдешь. Тоже пословица.

– Да, пожалуй, ты прав, – согласился Панама. – Только возвращайтесь скорее, мало того, что все мы переживаем за Гаруна, так теперь еще о вас думай!

– Не волнуйся, все будет в порядке! – Герман заразился уверенностью Рыка. – Вот увидишь, Гарун будет жить.

– Ладно, делай как знаешь… тебе виднее, – сдался Панама. – Только не бросайте нас здесь!

У Германа от возмущения перехватило дыхание.

– Да… да ты что?!! – с трудом проговорил он. – Мы же офицеры!

– Только учти, офицер, – из темноты вынырнула Валерия. – Свенсон – предатель!

– Как это?.. Мартин?

– Да, Мартин! – подтвердил Геннадий. – Мы с Курбаном сами видели, как он командовал нашим арестом. Я так понял, что именно Свенсон руководит всем этим… – Пономарев явно хотел перейти на командно-матерный, но, оглянувшись на Валерию, сдержался. – Одним словом, его кинобизнес – не что иное, как элементарная крыша.

– Гонишь! – Герман все еще не мог опомниться.

– К сожалению, нет! – Лера грустно кивнула и улыбнулась. – Все, что я говорила тебе о нем, оказалось только личиной. Внутри он совсем другой.

– Вот гад! Поверить не могу! – расстроился Герман. – Варяг хренов! Ну, пусть только попадется!

– Боюсь показаться невежливым, – вмешался в разговор Анатолий, – но все же напомню, что нам нужно спешить. Еще неизвестно, кто может прийти следом за теми, кто гнался за вами.

– Слушай, а что ты там применил? – спросил Геннадий, вспомнив огненный шар. – На гранатомет вроде не похоже…

– Сам не знаю! – ответил Толик. – Как-то само собой получилось. Потом разберемся, а сейчас некогда.

– Гера, а… можно мне с вами? – неожиданно спросила Валерия и прижалась к майору. – Я тебя одного не отпущу!

Герман, смущенный и растерянный, неловко обнял девушку. Произошло то, о чем он и мечтать не смел, вот только момент самый неподходящий! Хорошо еще, что в коридоре темно, ребята не увидят его покрасневшего лица.

– Лера, я только посмотрю, и все, – сказал Герман. – Мы скоро вернемся. Пара минут, не больше. И… ребята, там Курбан остался один с сыном. Некрасиво получается.

Валерия укоризненно посмотрела на него и сделала шаг назад.

– Хитрюга! Попробуй только не вернуться!

Выход обнаружил Толик. Это была лестница. Она оказалась в правой стене, вдоль которой он решил двигаться. Ссылаясь на свои расчеты и какой-то неведомый Герману «Третий Квейк», Рыков еще загодя пообещал, что проход вверх откроется в том месте, где летчик впервые наткнулся на тупик. Майору живо вспомнилось, как он тогда испугался своего коня. Несчастный Маркс – незавидная ему досталась доля. Сожрали беднягу. Хотя сам во всем виноват, если бы не взбесился от ревности и не понес, никто про это подземелье и знать бы не знал.

Наверх вела узкая винтовая лестница. Они поднимались и поднимались, а конца ей все не было… По расчетам Германа, они должны были уже подняться этажа этак на три, а то и на четыре над поверхностью. Это какая ж высота? Пожалуй, метров десять – двенадцать. И он падал с нее вместе с конем? Хотя… там же была наклонная балка, своеобразный качельный лифт…