Ледяная пустыня

Эта внезапная боль заставила девушку задуматься о том, не выходят ли ее чувства к Року за пределы простой привязанности к другу детских игр.

После этого случая Анаид просто не находила себе места. А уж когда на следующий день Рок начал объяснять ей, что у него с Марион больше нет серьезных отношений, хотя они и остались добрыми друзьями, Анаид стало совсем не по себе. Она не знала, что ей делать и куда смотреть, и стыдилась собственных чувств.

Они были такими необычными, такими странными, такими яркими…

Поняв, что Рок ей нравится, Анаид стала заливаться краской в его присутствии. Что бы он ни сказал, как бы ни пошутил, какую бы глупость ни сморозил, девушка все время краснела.

В последние дни это превратилось в настоящую пытку. Готовясь к празднику, Анаид с Роком виделись постоянно. Они вместе прибирали танцевальный зал, тянули провода музыкальной аппаратуры, расставляли колонки, столы и стулья.

Каждый раз, когда молодые люди невзначай касались друг друга, Анаид вздрагивала, и у нее дрожали колени. Разумеется, не от страха или отвращения. Совсем наоборот, ощущение от контакта было приятным, как легкая щекотка, и иногда, чтобы снова его испытать, Анаид нарочно как бы случайно сама касалась Рока.

Впрочем, девушка не строила особых иллюзий и считала, что в лучшем случае Рок относится к ней, как к давней подружке.

А хуже всего было то, что на ее день рождения Рок должен был прийти с Марион. При этом Анаид ни на мгновение не приходило в голову то, что она сама тоже может ему нравиться.

Кроме того, вскоре ей предстояло уехать очень и очень далеко…

Какой ужас! Как жаль, что ведьмы-омниоры не имеют права пользоваться своими колдовскими способностями в личных интересах! И при этом робкая скромница Анаид была Избранницей из Пророчества… А тут еще Клаудия со своими идеями!

— Когда мама сообщила мне, что ты Избранница, — заявила Анаид ее итальянская подруга, — я почувствовала себя полной идиоткой и сразу же стала вспоминать все, что наговорила в твоем присутствии, будто ты можешь меня за это покарать. Мне даже показалось, что я говорила одни глупости…

— А я и не помню, что ты говорила. У меня же не было диктофона в кармане.

— У меня было такое ощущение, будто я включила телевизор и узнала, что моя соседка по парте кинозвезда, — не унималась Клавдия. — Я почувствовала себя полной дурой…

— Посмотри на меня! — взяв Клаудию за руки, потребовала Анаид. — Я такая же, как раньше. Разве что еще больше боюсь…

— Боишься? Ты боишься?!

— Знаешь ли, моя жизнь не сахар.

— Тебе мешает Жезл Власти? — поспешила спросить у Анаид участливая Клаудия.

— Да нет, не Жезл. Груз ответственности.

— А где сейчас Жезл?

— Надежно спрятан.

— А мне ты его покажешь?

— Вот уж не знаю, — засомневалась Анаид. — А вдруг его вообще никому нельзя показывать? И если это сделать, погибнут все омниоры? Теперь моя жизнь связана с ним неразрывно, и я в полной растерянности. Просто не представляю, как сумею сотворить все то, что гласят обо мне пророчества.

— Я бы тоже растерялась. Нет, я бы вообще спятила!

Вздохнув, Анаид встала, открыла шкаф, достала из него коробку из-под обуви и протянула ее Клаудии.

В коробке, среди смятой бумаги сверкал легендарный золотой Жезл Власти. Он просто излучал могущество, ведь он побывал в руках самой великой Праматери Оры, спрятавшей Жезл в недрах земли, лишь бы он не достался ее дочери Оде.

Клаудия разглядывала Жезл Власти, разинув рот.

— Значит, он вылетел из жерла Этны, когда ты вызвала его извержение?

— Да. И попал в руки Сальмы, но потом им завладела мама. А теперь он мой.

Клаудия протянула к Жезлу дрожащую руку, но Анаид быстро отодвинула коробку.

— Не трогай!

— Почему?

— Жезл подчиняет себе волю того, кто к нему прикасается. Вспомни Пророчество Треборы!

«Мудростью слов в тайной кузнице
Плавили древнее злато,
Плавили для Избранницы
Той, что придет когда-то», —

торжественно произнесла Анаид.

«Мать всех колдуний, Ора
Жезл изгнала из мира —
Такова была ее воля,
Таково решение было.
Скрытый от взоров праздных,
Он ждет в подземных чертогах,
Когда величавым парадом
Бессмертные выйдут боги.
Тогда на свободу он выйдет
Из тесной земной юдоли
И ляжет в белую руку,
Ее запятнав кровью», —

подхватила Клаудия.

«Огонь и кровь слишком тесно
Слиты в источнике силы.
Огонь и кровь — для хозяйки Жезла,
Кровь и огонь — для рабыни», —

невольно содрогнувшись, пробормотала Анаид.

Жезл нашей матери Оры
Вновь воцарился над нами
Ему подчинятся сестры
И будут покорны веками.[4]

—