Ледяная Шарлотта

Взглянув на часы, я ужаснулась: время завтрака давно прошло. Я проспала намного дольше, чем хотела. Быстро надев джинсы и топик, я спустилась на первый этаж. Теперь, когда солнце светило в окна, я увидела нишу, о которой говорил Камерон. Клетка с попугаем стояла в глубине, почти незаметная. Жако оказался очень красивым, с гладкими серыми перьями и блестящими умными глазами, которые неотступно следили за мной.

– Привет, – сказала я. – Ты вчера очень меня напугал.

– Напугал, – отозвался Темный Том, покачивая головой, словно ему нравилось новое слово. – Напугал. Напугал. Напугал!

Я знала, что попугай не понимал, что именно говорит, и просто повторял за мной, но от удовольствия в его голосе у меня по спине побежали мурашки.

Пайпер, наверное, услышала мой голос и секундой позже вышла из гостиной.

– Негодник, так разбудить Софи! – Ее рыжеватые волосы сегодня были распущены и мягкими волнами рассыпались по плечам, от чего она еще больше походила на русалку.

Сочувственно посмотрев на меня, Пайпер проговорила:

– Камерон рассказал мне, что Том нагнал на тебя страху этой ночью. Мне ужасно жаль.

– Да ничего. К счастью, твой кузен вовремя появился, иначе я бы разбудила дядю из-за попугая.

– Ох, Камерон терпеть не может ночной болтовни Тома. У него хроническая бессонница. У брата, не у попугая! Наверное, от того, что он слишком много думает. Если бы он расслабился и позволил себе посмеяться, спал бы как младенец. Будешь завтракать? А потом можем погулять по утесу.

– Хорошо. Как там Лилиаз? – поинтересовалась я по дороге на кухню.

– О, с ней все в порядке. Ей всегда становится легче после крепкого сна. Садись. Я сделаю тосты.

Я опустилась на стул, и Ракушечка прыгнула мне на колени.

– Видимо, ты ей понравилась, – удивилась Пайпер. – Обычно она не идет к чужим.

Одной рукой я держала тост, другой – гладила Ракушечку. Теперь я видела, что это очень старая кошка. У нее осталось всего несколько зубов. Она была худой, как скелет, и мурчала все время, пока я ее почесывала.

– А что у нее с глазами? – Теперь, приглядевшись, я заметила: один глаз Ракушечки был плотно закрыт.

– Она одноглазая, – откликнулась Пайпер.

– Она такой родилась?

Пайпер помедлила и пояснила:

– Нет, не родилась. Понимаешь, это была кошка Ребекки.

Я нахмурилась и хотела спросить, при чем тут это, но Пайпер уже зашагала к двери.

– Может, пойдем, если ты закончила? – спросила она, оборачиваясь.

– Да, только камеру возьму.

Я сбегала наверх за фотоаппаратом, и несколько минут спустя Пайпер разомкнула тяжелую цепь на воротах.

– Папа уже говорил тебе об этих воротах?

– О том, что они всегда должны оставаться закрытыми?

Пайпер кивнула:

– Он ужасно боится, как бы чего не случилось с Лилиаз.

– Поэтому окна моей спальни запечатаны?

– Как и все окна наверху. Но это сделал не папа. Давно, когда здесь еще была школа, произошел несчастный случай. Одна из девочек выпала из окна.

– Ужасно. Она не пострадала?

– Она умерла. После этого запечатали окна.

Мы аккуратно закрыли ворота и зашагали по тропинке, которая вилась по краю утеса, и теперь я поняла, почему она опасна: на ней не было ограждений – сразу обрыв и скалы внизу. Ветер, такой же сильный, как и вчера, казалось, цеплялся за мои рукава, пытаясь спихнуть меня с дорожки. Когда я задала Пайпер вопрос о заборе, она рассказала:

– Ограду хотели поставить, но эта тропинка тянется через земли фермеров и пустоши на многие мили, и это стоило бы целое состояние. Ну как? Здесь красиво, не правда ли?

Так и было, но, когда я получше рассмотрела пейзаж, мороз пошел у меня по коже. Песок на пляже. Я представляла себе песок теплого золотистого оттенка, но он оказался черным, как грязь.

Черный песок…

Я словно вернулась в кафе и смотрела, как планшетка выводит эти слова.

Ледяная Шарлотта, черный песок…

– Ты знаешь девочку по имени Шарлотта? – спросила я Пайпер.

– Шарлотта? – удивилась Пайпер. – Не припомню. А что?

– Забудь. Не важно.

Мы шли по тропинке. Пайпер весело рассказывала о птицах, растениях и скалах. Через пять минут я не выдержала:

– Что ты имела в виду, когда говорила о Ракушечке?

– О Ракушечке?

– Да, ты сказала, что она была кошкой Ребекки, так, словно это объясняло, почему она одноглазая.

Пайпер застыла на месте.

– Я думала, ты знаешь, – ответила она. – Забыла, что вы встречались с Ребеккой только однажды.

Она взглянула на меня – рыжеватые пряди развевались вокруг лица.

– Если бы ты знала ее чуть лучше, тебе бы не пришлось объяснять. Ребекка иногда… могла быть жестокой. Боюсь, Ракушечка попалась ей под руку в плохой день. Или ей просто было скучно.

Я уставилась на нее:

– Хочешь сказать, что Ребекка… что она нарочно изуродовала свою кошку?

– Она обещала никогда больше так не делать, – еле слышно проговорила Пайпер. – Думаю, она знала, что поступила плохо.

– Но это же просто ужасно!

– Да, именно так. Но Ракушечка хотя бы выжила, а вот ее сестре не повезло.

– А с ней что случилось?