Ледяная Смерть

На кухне стало понятно, откуда лился странный свет. Окна выходили на застекленный балкон, который вмещал в себя несколько бело-желтых подсвеченных пластин. Кажется, такие используют в кино. В остальном кухня ничем не отличалась от десятков других: вдоль стены тянулась деревянная панель с жестяными баночками из-под чая, у мойки громоздилась гора использованных детских бутылочек. Пахло подгоревшей овсянкой. У стены ютился столик с белой скатертью, вместо стульев вокруг него стояли старомодные табуретки с кожаной обивкой.

Фрося вплыла на кухню, покачивая завернутого в пеленку младенца.

– Хотите чаю? – спросила она своим нежным голосом.

Антон посмотрел на меня – я кивнула.

– Да, пожалуйста, – сказал он.

– И я хочу. Тоша, будь добр, вскипяти чайник. И достань нам пару чашек, – она кивнула в сторону мойки.

Уложив младенца поудобнее, Фрося устроилась на краешке табуретки, обдав нас запахом молока и фруктового шампуня.

– Садись, – пригласила Фрося, пока Антон неловко выуживал пару чашек из горы у мойки и включал воду. – Рассказывай. Ой, прости. Я забыла.

Я села на ближайший табурет, пристроив сумку на коленях.

– Она рада с тобой познакомиться, – сообщил Антон, перекрикивая шумящую воду.

– Очень мило, – сказала Фрося, не поднимая головы от младенца. – А давно вы знакомы?

Она повела плечом, скинув верхнюю часть халата и обнажив овальную, как кабачок, грудь. Ребенок приоткрыл крошечный ротик и начал причмокивать.

– Сейчас, мой маленький, сейчас. Вот уже почти. Да, – она прикрыла глаза, когда ребенок наконец поймал сосок губами.

Я оглянулась на Антона, но тот сосредоточился на чашках. Только по напряженным плечам и низко опущенной голове можно было догадаться, что он в курсе, что происходит за его спиной.

– Мы знакомы с тех пор, как умерла Хельга, – сказал он, намыливая чашку.

Фрося так и сидела, не открывая глаз. По кухне разносилось довольное причмокивание.

– Да, очень жаль, конечно, – наконец тихо проговорила она. – А ты как, Вера? Уже привыкла к новой силе?

Антон включил чайник, и стало шумно. Кажется, пора мне было доставать блокнот.

– Кушай, маленький, кушай, – приговаривала Фрося, разглядывая крошечное лицо ребенка, больше напоминающее сморщенный персик. Потом подняла голову и посмотрела на меня удивительно осознанным взглядом. – Хорошо, что сила досталась тебе прямиком от Хельги. Мои предшественницы менялись так часто, что волшебства почти не осталось. Теперь, чтобы пробудить природу, мне приходится давать жизнь в прямом смысле.

Я откинулась назад, забыв, что сижу на табуретке, а не на стуле. Это и имел в виду Антон, когда говорил, что кому-то придется пожертвовать целомудрием? Кому-то придется переспать с Фросей?

Я уставилась ему в спину, пока тот с отсутствующим видом наполнял две бело-розовые чашки. По кухне плыл крепкий аромат бергамота.

– Прошу, – с легким поклоном Антон поставил перед нами чашки.

Придерживая ребенка одной рукой, Фрося потянулась за чаем.

– Спасибо, Тоша.

Антон кивнул. Он смотрел прямо, словно кто-то провел линию, ниже которой его взгляд не мог опуститься.

– Вера хотела спросить, можешь ли ты помочь ей в качестве залога будущей дружбы. Речь идет о Зимнем Сне.

Фрося запахнула халат. Каким-то образом она казалась в этом халате более собранной, чем я в рубашке и с сумкой.

– Дружба между Зимой и Весной, – произнесла она, и вид у нее стал дружелюбнее некуда. – Где это видано, милый?

– С Хельгой у вас было соглашение, – уронил Антон.

Я резко обернулась. Когда он собирался мне об этом сказать?

– Ах, это, – Фрося вздохнула, и халат снова чуть не соскользнул к поясу. – Я ни разу им не воспользовалась. Это Юля любит повоевать… Дарина еще иногда. А я что? Зачем кому-то вредить многодетной матери?

– А где твои дети? – резко спросил Антон.

Фрося застыла, и тут что-то изменилось. Стало так душно, что я невольно приоткрыла рот, пытаясь глотнуть воздуха. Ребенок завозился, продолжая причмокивать.

– С моими детьми все в порядке, – ровно ответила Фрося. – Ты же не думаешь, что я стану воспитывать целую ораву только потому, что кому-то вздумалось наградить меня даром Весенней Девы? Хватит и того, что мое тело каждый год становится контейнером для вынашивания!

Раскрасневшись, Фрося перестала перестала походить на любвеобильную нимфу. Она склонилась над младенцем, поправляя на нем шапочку, и кухня погрузилась в тишину.

Искусственный свет начал давить мне на глаза. Захотелось провести рукой по лицу, потереть виски, а лучше умыться, но я сидела, не шелохнувшись. Ссориться с Весенней Девой у нее дома однозначно было не лучшей идеей.

Я нащупала в сумке блокнот, открыла на чистой странице и поставила жирную единицу.

“Я рада с тобой познакомиться”, – написала я. Потом нарисовала двойку. “Я восхищаюсь твоей выдержкой, – и наконец “три”. – Мне нужна твоя помощь. Я случайно заморозила младшего брата Антона. Я готова заплатить».

Я протянула ей блокнот и замерла в ожидании. Немного успокоившись, Фрося быстро пробежала написанное глазами.

– Переговоры, – хитро улыбнулась она, – это уже интересно. Только что ты можешь мне предложить?