Ледяная свадьба

– Срочно его с караула снять и в церквушку Спаса пошли. Там пусть ожидает своего счастья. Он жениться желает? Так я помогу ему. На то я и государыня, чтобы о пользе своих подданных думать! А ты, Бестужев, срочно в дом Куракина. И ежели девка сей час не будет в церкви Спаса в наряде подвенечном, то завтра он будет сидеть в подвале у Ушакова в Тайной канцелярии! Так и скажи борову старому!

Дежурный камергер Бестужев бросился выполнять приказание императрицы. Свадьбу капитану Давыдову она устроила….

****

Сам капитан Давыдов был на седьмом небе от счастья. Не зря друзья посоветовали ему не убиваться по девке Куракинской, а идти в кувыр коллегию и там свои дела решать.

Поручик Рославлев тогда сказал ему:

– Иди к шутам. Они твою беду в миг избудут!

– Но шуты за просто так ничего не сделают. Где денег взять? Именишко мое разорено совсем. Мужики в бегах.

– Деньги, оно конечно, дело в сем предприятии не лишнее, но с умом можно и без того все обладить.

– Скажи как? – попросил Рославлева Давыдов.

– Есть при государыне в чине лейб-подъедалы Авдотья Буженинова. Она сама страсть как замуж желает. И тебе не откажет. Ты обижен семейством невесты своей за бедностию. Иди к ней и пожалуйся. Она поможет.

– Но как попасть мне к Бужениновой? Она во дворце живет и не всякого примет.

– Имеется у меня один ход к ней. Я тебе помогу в том.

И Давыдов излил душу Бужениновой, та обещала помочь и помогла. Шуты быстро решали все проблемы при веселом дворе Анны Иоанновны….

***

На следующий день императрица отыскала князя Куракина среди своих придворных. Тот, увидев взгляд императрицы, обомлел. Все знали, что означает взор сей.

– Князь! – поманила его Анна. – Подойди-ка!

Куракин приблизился и низко поклонился.

– Тебя поздравить можно. Так говорю? Дочку, говорят, замуж отдал?

– Все верно, ваше величество. Капитан гвардии полка измайловского мой дом осчастливил. И вчера молодые уже и под венец пошли.

– Рад ли зятю такому? – спросила Анна. – Али не доволен чем?

Куракин знал, на что намекнула императрица и, боясь гнева монаршего, заявил угодливо:

– Рад, матушка! Премного благодарен судьбе, за счастье сие. Про лучшего мужа для дочери я и мечтать не мог.

– Молодец, князь. Хвалю. А жених-то небогат?

– Не богат, матушка. Дак что с того? Он ведь в твоей охране служит и оттого великим доверием облечен.

– Жалую жениху 10 тысяч рублев серебром! Пусть никто не попрекнет его бедностию…

Глава 2 Пьетро Мира принимает вызов.

Год 1738, март, 20-го дня. Санкт-Петербург.

На заседании кабинета министров.

На заседании кабинета министров в тот день присутствовали вице-канцлер империи граф Андрей Иванович Остерман, кабинет-министр князь Алексей Михайлович Черкасский, новоиспеченный кабинет-министр Артемий Петрович Волынский, кабинет-секретарь Иоганн Эйхлер.

Первый вопрос был крайне важным. Что делать с цесаревной Елизаветой?

Остерман высказался первым:

– Цесаревна поведения легкого и уже без разбору любовников принимает. Ранее она гвардейских офицеров жаловала. А нынче? И мужиками простыми не брезгует. Появился при ней некто Алешка Розум, бывший певчий из хора церковного, мужика простого малороссийского сын. С ним цесаревна на глазах у дворни сожительствует!

– Но верные ли то сведения? – спросил тучный князь Черкасский.

– Вернее некуда. Про сие я пять доносов имею. Да и говорят все про то. Не сильно то цесаревна свои привязанности любовные скрывает. Кровь в ней так и кипит. В монастырь бы надобно девку заточить. Пусть там до скончания веку своего грехи замаливает. Сие требование государыни всемилостивой императрицы нашей.

– Повеления государыни императрицы закон для нас, – начал свою речь новый кабинет-министр Волынский. – Но боюсь, что если мы поступим так, как того желает вице-канцлер, то нового заговора нам не избежать.

– Заговора? – не понял Волынского Остерман.

– В гвардейских казармах нынче неспокойно. И пока сие неспокойствие выражено токмо в разговорах застольных. Но завтра все может измениться, ежели мы цесаревну в монастырь заточим. Того допускать нельзя во имя спокойствия империи.

– И я согласен в том с Артемием Петровичем, – поддержал Волынского князь Черкасский. – То дело большое и хлопотное. Сейчас Россия войну с османами ведет, и заточать Елизавету в монастырь нельзя.

В этот момент двери распахнулись, и вошла в сопровождении герцога Бирона сама императрица.

– Стало быть, противитесь воле моей? – с порога спросила она, услышав слова Черкасского. – А скажи мне, князь, кто правит империей?

Все присутствующие поднялись.

– Вы, ваше императорское величество! – ответил Черкасский.

– Стало быть, все-таки я? Тогда снова ответь, князь, а для чего ты моего приказа исполнить не желаешь? Лизка девка распутная и про то всем ведомо! И пусть свои грехи замаливает в монастыре.

– Ваше величество, – вмешался Волынский. – Могу я высказать мнение свое?

– Говори! Чай для того я и пришла, чтобы вас послушать, – ответила Анна и уселась на стул, пододвинутый ей Бироном. – И садитесь. Чего столбеете?