Ледяная тетрадь

Тут надо пояснить, что такое Нижегородская область. Эта территория почти вдвое превосходит по площади Московскую область; превосходит, кстати, и Бельгию, и Швейцарию, и примерно равна Чехии. Это – целый мир, поделённый надвое Волгой. Сейчас население Нижегородской области – чуть более 3 млн человек.

Мы ведём речь о так называемом Заволжье – землях к западу от Волги, всхолмленной равнине, поросшей лесами, постепенно переходящими в лесостепь.

Здесь и сейчас мало дорог, а 400 лет назад их и вовсе не было; главными транспортными коммуникациями служили реки.

Нельзя сказать, что это благодатный край, скорее – наоборот. Климат тут примерно как в Москве и Владимире – короткое лето, иногда жаркое, иногда холодное; изнурительное слякотное межсезонье; суровые, длинные, снежные зимы.

Вся экономика издревле строилась вокруг транспортных артерий, то есть рек, Оки и Волги. Народ тяготел больше к охоте и рыболовству, нежели к сельскому хозяйству.

Село Лопатищи, как утверждают справочники, изначально населяли бортники, то есть собиратели мёда диких пчёл.

В любом случае, жили трудно, несыто. Это не Италия и не Греция – тут каждый кусок хлеба был по цене крови; отсюда, наверное, и трудная судьба Аввакума, причины его частых конфликтов с паствой. Отец и мать воспитали его аскетом. Но кому нужна проповедь аскетизма, самоограничения, когда жизнь и так тяжела? Аскетизм в Заволжье диктовала сама природа; в таких обстоятельствах от пастыря ждали скорее ободрения, положительных эмоций, улыбки, шутки, но никак не призывов к смирению.

О жизни и быте нижегородцев подробно рассказал в своих романах известный бытописатель, этнограф Мельников-Печерский, но его книги вышли во второй половине ХIX века, то есть через два с половиной столетия после рождения Аввакума, когда старообрядчество уже было историческим и общественным феноменом.

Сан приходского священника давал множество преимуществ, но и накладывал громадные обязательства. Между жрецом и хлебопашцами лежала пропасть. Священник не просто знал грамоту, но, главное, был проводником паствы в духовный, тонкий мир, он умел мыслить абстрактными категориями, его кругозор был много шире, чем у прочих.

Наконец, священник жил идеей служения, то есть сознательно умалял собственную волю в угоду чужой, высшей воле.

6. Служение

Служение – есть наивысшая доблесть. Служение – это самоотречение, отказ от потребностей своего «я» в пользу потребностей другого человека, в пользу рода, общины, народа, государства или идеи.

Фиксация на собственных интересах и охране прав собственной личности ведёт к индивидуализму, далее к эгоизму, деградации и нравственному распаду.

Только встав на путь служения, человек обретает опору, равновесие, ясность мышления, понимание целей, своего места на земле.

Уважение общества можно обрести только через служение, через отказ от себя. Никакого другого способа не существует. Тебя начнут воспринимать всерьёз только тогда, когда ты отдашь свой кусок хлеба другому.

Цари служат своим народам. Воины служат царям. Жрецы служат истине. Художники служат красоте. Хлебопашцы служат своим семьям. Воры служат воровскому кодексу.

Человек не должен принадлежать себе. Человек может любить себя, уважать себя, многое позволять себе и разрешать – но в основе его деятельности всегда должно находиться умение и готовность отказаться от своих желаний.

Нам всем повезло: Россия как цивилизация от начала и до конца основана на идее служения, исполнения долга: перед своими детьми, перед родителями, перед обществом.

Индивидуалист, влюблённый в себя, лелеющий себя, зафиксированный на своих желаниях, на своих травмах, – у нас называется звонким словом «жлоб». Нет ничего позорнее, чем прослыть жлобом.

Сейчас, в двадцатые годы XXI века, Россию атакует мощнейшая идеология, так называемая «новая этика»: примитивный, пошлый, мещанский свод правил, направленный на сбережение собственной индивидуальности любой ценой. Отличительная черта новой этики – её пещерная агрессивность. «Я» уникален, утверждает «новая этика», «я» – неповторим, у меня никого нет, кроме самого себя, и моя задача – беречь и лелеять себя, потому что я у себя один. Общество обязано считаться с моими желаниями. Общество мне должно – я же не должен никому.

Если я хожу по улицам с голым задом – меня не тронь, я так проявляю свою «индивидуальность».

«Новая этика» очень инфантильна; это идеология детей, не желающих взрослеть. Это движение, рождённое в среднем и верхнем классе буржуазии, то есть – система мышления не просто сытых, а очень сытых людей.

Допустить, что «новая этика» укоренится в России, – абсолютно невозможно, ибо она плодит эгоистов и жлобов, не способных к самоотречению, а таких в России очень не любят.

«Новая этика» – система не нравственная, но моральная. Единая нравственность, одна на всех, восходит к древним языческим табу и к религиозным заповедям, и оперирует базовыми категориями «хорошо» – «плохо», «можно» – «нельзя». Мораль же – понятие классовое и кастовое, и мораль у каждого класса – своя.