Ледяная тюрьма

— Роджер, Брайан и Джордж, — с заметным облегчением произнесла Рита.

— Верно, — отозвался на ее слова Пит Джонсон. — Как-то не приходится рассчитывать, что к нам сюда в гости пожалуют чужаки.

— Итак, вся банда в сборе, — согласился Харри. — Но, бога ради, скажите мне, куда эта банда двинет теперь?

13 ч. 32 мин.

Шел четырнадцатый день рассчитанного на сто дней разведывательного похода российской атомной подводной лодки «Илья Погодин». Суть боевого задания — электронный шпионаж. И вот наконец лодка достигла той первой точки, откуда, по плану, надлежало вести наблюдение за обстановкой в эфире. Капитан подводного судна Никита Горов отдал распоряжения по ходовой части, приказав держаться умеренно склоняющегося к юго-востоку течения, так, чтобы лодка находилась к северо-западу от острова Ян-Майен, в шестидесяти четырех километрах от побережья Гренландии, и в тридцати метрах ниже уровня вечно штормящей поверхности Северной Атлантики.

Подлодка носила имя Ильи Погодина, одного из официозных Героев Советского Народа[8], и назвали ее так еще до того, как порочное чиновничество потерпело окончательный крах и тоталитарное государство рухнуло под тяжким грузом своей собственной недееспособности и продажности. Переименовывать субмарину не стали: частично потому, что морское дело крепко преданием; частично по причине слабости все еще очень неустойчивой квазидемократии, которая все еще опасалась чрезмерно задирать и без того обиженную и на все готовую старую партийную гвардию. Она хоть и была отодвинута от власти, но в любое время могла воспользоваться первыми признаками смуты, для того чтобы перехватить бразды правления и вновь распахнуть ворота лагерей уничтожения и учреждений, предназначенных для «перевоспитания несознательных элементов». Частично потому, что Россия теперь была так ужасающе бедна, до того разорена марксизмом и полчищами не забывающих о собственном кармане политиканов, что страна просто не могла позволить себе роскошь тратить немалые средства на перекрашивание лодок и кораблей и на внесение соответствующих изменений в регистрационные описи, гроссбухи и прочую документацию.

Горову хватало хлопот и с обеспечением должного уровня эксплуатации вверенного ему судна, тем более что хлопоты эти нередко оказывались пустыми. В эти щедрые на испытания времена после падения империи и без того голова капитана шла кругом: сохранность обшивки, исправность и безопасность ядерного реактора, надежность двигателей, столько забот, что просто некогда было расстраиваться еще и из-за того, что на корпусе субмарины красуется имя малопочтенного растратчика и расхитителя и равнодушного человекогуба, хранителя прежнего, ныне покойного и погребенного без слез строя.

Хотя «Илья Погодин» давно числился во флотовых росписях и успел несколько устареть, на подлодке никогда не устанавливали ракет с ядерными боеголовками, не считая атомных торпед, все же субмарина производила внушительное впечатление и выглядела могучим боевым кораблем. Сто десять метров от носа до кормы, бимс, от борта до борта, раздавался вширь почти на тринадцать метров, осадка непогруженной лодки составляла одиннадцать метров от киля до ватерлинии. Водоизмещение полностью погруженной субмарины превышало восемь тысяч тонн.

Юго-восточные течения почти не влияли на ход судна под водой. Лодка если и отклонялась от курса, заданного капитаном, то дрейф не превосходил восьмидесяти-девяноста метров.

Рядом с Горовым в капитанской рубке сидел Петр Тимошенко, молодой офицер-связист. Их окружало большое количество электронной аппаратуры: экраны, шкалы, циферблаты мигали, мерцали или горели всевозможными цветами, раскрашивая полумрак алыми, янтарными, зелеными, голубыми пятнами. Даже над головой были закреплены видоискатели, диаграммы, графики, индикаторы, экраны и пульты управления с клавишами и переключателями. Когда из ходовой части подтвердили получение приказа «Так держать!», который был доведен до сведения машинного отделения и атомщиков, обслуживающих реактор, Тимошенко обратился к Горову:

— Разрешите выдвинуть антенну, капитан.

— Затем мы сюда и явились. Действуйте!

Тимошенко миновал главную кают-компанию и, пройдя девять метров, оказался перед рубкой связи. Это был крошечный чуланчик, плотно уставленный радиооборудованием, рассчитанный на прием и передачу шифрованных сообщений на ультравысоких частотах (УВЧ), высоких частотах (ВЧ), очень низких частотах (ОНЧ) и крайне низких частотах (КНЧ)[9]. Усевшись за главную консоль — это был пульт с клавиатурой для ввода данных — и откинувшись назад, он обвел взглядом шкалы и экраны вверенного ему хозяйства, представляющего собой пестрый набор приемопередатчиков, компьютеров и прочей вычислительной и связной аппаратуры. Улыбнувшись, он ушел с головой в работу, очень скоро начав что-то мурлыкать себе под нос.