Ледяная земля

Его собственное судно, «Волчий ветер», тоже стояло на якоре в бухте. Зная, что никого на корабле не было, он тихо взошел на палубу. Команду он распустил накануне днем; все знали, как хорошо он умеет предсказывать погоду, а потому не сомневались, что ветров ночью не будет. Эрак понаблюдал, как покачиваются на волнах корабли; прилив только-только начал отступать. Как раз вовремя. Эрак забрался в лодку, приготовленную заранее, нащупал в корме пробку и выдернул ее. Ледяная вода хлынула внутрь. Когда суденышко заполнилось наполовину, он вставил пробку обратно и по канату забрался обратно на корабль. Вытащив кинжал, он обрезал фалинь, удерживавший шлюпку.

Сначала ничего не происходило. А затем суденышко, уже наполовину в воде, начало скользить в сторону – сначала медленно, а потом все быстрее: его подхватила отливная волна. В шлюпке осталось всего одно весло, Эрак нарочно убрал второе – пустая шлюпка, залитая водой, и потерянное весло ясно указывали на несчастный случай.

Шлюпка неспешно отдалялась от пристани, теряясь из виду между большими кораблями.

Эрак сделал все, что было в его силах. Он спустился на берег и по собственным следам вернулся в Парадный зал. По пути он удовлетворенно отметил, что следы, которые он оставил по пути сюда, уже наполовину занесло снегом. К утру никто уже не узнает, что здесь проходили люди. Пропавшая лодка и обрезанный фалинь станут единственными уликами, свидетельствующими о побеге рабов.

Чем круче вилась лесная тропа, тем тяжелее становилось идти. Ивэнлин дышала неровно, и пар от ее дыхания вырывался густым облаком. Сильный ветер, теребивший верхушки деревьев, стих сразу, как только пошел снег. В горле и во рту у нее пересохло, а на языке ощущался противный медный привкус. Пару раз она попыталась утолить жажду талым снегом, но облегчение длилось недолго. Снег был такой холодный, что она не чувствовала никакого удовольствия от того, что по горлу ее стекала вниз тонкая струйка ледяной воды.

Ивэнлин оглянулась. Пони упрямо тащился по ее следам, понурив голову. Казалось, холод его совсем не беспокоит. Уилл, завернутый в овчинный жилет, походил на бесформенную груду. Он все время стонал, тихо и протяжно.

Девушка на секунду остановилась, пытаясь выровнять дыхание, жадно глотая морозный воздух. В горле у нее мучительно саднило. От ходьбы по глубокому снегу мышцы икр сводило, и ноги у нее дрожали, но она знала: надо продолжать идти, пока хватает сил. Ивэнлин даже приблизительно не знала, далеко ли они ушли от Халласхольма, но подозревала, что не очень. Если Эраку не удастся проложить ложный след, то скандианцы наверняка смогут нагнать их за какой-нибудь час.

Эрак предупреждал, что до рассвета им надо уйти как можно дальше в горы, а там сойти с дороги в густые заросли, где они с Уиллом смогут дождаться темноты.

Девушка взглянула вверх, в узкий просвет между деревьями. Сквозь тесно переплетающиеся ветки не было видно ни звезд, ни луны. Ивэнлин понятия не имела, который был час и скоро ли взойдет солнце.

Каждый мускул в ее ногах молил о пощаде, но она снова отправилась в путь, и пони упорно следовал за ней. Ивэнлин подумала, как было бы хорошо сесть в седло позади Уилла и поехать вместе, но потом отказалась от этой идеи. Пони был невелик, и, хотя он безропотно вез всадника и поклажу, двойная ноша быстро его сломит. Зная, как сильно их судьба зависит от этого лохматого животного, Ивэнлин печально смирилась с мыслью, что лучше ей и дальше идти пешком. Если пони устанет, Уиллу не выжить. Она никак не сможет заставить его двигаться вперед, такого измотанного и ослабевшего.

Ивэнлин заковыляла дальше, высоко поднимая ноги и погружая их обратно в снег, поскальзываясь, когда сапог проламывал все больше твердеющую корку льда, приминая ее до самой земли. Левая нога. Правая нога. Левая нога. Правая нога. Как же пересохло во рту! Пар от дыхания клубился в воздухе, повисал в ночной мгле, оставляя призрачный след за спиной девушки. Она принялась механически отсчитывать шаги, просто так, безо всякой цели. Ивэнлин не пыталась измерить расстояние – это была просто неосознанная реакция на монотонный, ничем не прерываемый ритм. Она досчитала до двухсот и начала заново. Спустя несколько таких попыток она поняла, что не помнит, сколько раз возобновляла отсчет, и бросила эту затею. Однако через двадцать шагов осознала, что считает снова. Она передернула плечами. На этот раз, решила Ивэнлин, надо будет досчитать до четырехсот, прежде чем начинать заново. Хоть какое развлечение, мрачно решила она.

Пушистые снежинки продолжали падать ей на лицо, выбеливая лучше любой краски. Лицо у нее онемело, и она энергично растерла его тыльной стороной ладони. Та, однако, тоже застыла от мороза, и девушка сделала остановку, чтобы еще раз порыться в переметной суме.