Ледяное озеро

— Я уверен, что бабушка знала, — ответил Эдвин.

— В церкви есть мемориальное окно. Не понимаю, как она могла его установить, если знала, что он не погиб, а был трусом и дезертиром? — покачала головой Аликс. — Особенно эта героическая военная поза на картине.

Эдвин пожал плечами.

— По крайней мере тут мы можем истолковать сомнение в ее пользу и предположить, что она выяснила правду после того, как памятный знак уже установили. Вряд ли она могла бы его убрать без объяснения причин.

— Дедушка наверняка тоже знал, — промолвила Утрата.

Эдвин не согласился с ней.

— Бабушка могла держать это от него в тайне. А в таком случае, откуда он узнал? Все это замалчивалось. А бабушка вынуждена была осторожничать, она не могла с уверенностью предсказать, как дедушка встретит подобную весть. Он не одобрил бы дезертирства, даже если это его сын.

— Хорошо бы иметь больше подробностей, — вздохнула Аликс. — Здесь говорится только, что дядю Джека не убили. Он дезертировал и через несколько лет объявился в Германии, где, видимо, спелся с нацистскими лидерами. Вот здесь фотография, на которой он вместе с Гитлером. Когда я на нее смотрю, меня охватывает стыд.

Эдвин изучил снимок в газете «Дейли мейл».

— Интересно, где он получил этот шрам?

— В Гейдельбергском университете? — предположила Аликс. — Честно заработал на студенческой дуэли.

— Похоже, в дяде Джеке вообще не было ничего достойного уважения, — заметила Утрата. — Джаго Робертс! Надо же выбрать себе такие имя и фамилию. Но как газетчики пронюхали, что Джаго Робертс и есть дядя Джек?

— Просочилась информация из Особого отдела или от кого-либо еще, — произнес Эдвин.

В целом Утрата не выказала большого интереса ко всей этой истории.

— Поскольку я не знала дядю Джека… нет, извините, Великого Дядю Джека, то мне наплевать, умер он или стал фрицем. Я отрезанный ломоть, так что ничего не поделаешь.

Урсула подошла к вопросу с житейской мудростью.

— Паршивая овца в стаде — вот как это называется. В каждой семье имеется такая. Конечно, ужасный стыд, если оказываешься выставлен трусом всем напоказ, и я понимаю, что для поколения сэра Генри это выглядит омерзительным и позорным. Но война много лет назад закончилась. Я знаю, что если бы оказалась в самом пекле, то наверняка бы тоже сбежала. Как мамин кузен Билл, который прострелил себе ступню, чтобы его отправили обратно в Англию. Многие солдаты так поступали, когда не выдерживали в окопах.

— И он в этом преуспел? — спросила Утрата, поднимая голову от принадлежавшего Лидии нотного сборника «Сорок восемь прелюдий и фуг», которые привезла с собой из Лоуфелла и играла как заведенная, пока ее не попросили перестать. («Я знаю, ты считаешь Баха чудесным, — простонала Урсула, — но, честное слово, это как швейная машинка!»)

— Ему полагалось пойти под трибунал, но возникло достаточно сомнений в его пользу. Родственники, ясное дело, никогда больше с ним не разговаривали.

Лидия задумчиво сидела у огня. Алике решила, что она выглядит сейчас необычайно красивой. Что она думает о них, обо всех? Как скажется все это на ее отношениях с Эдвином? Не размышляла ли она сейчас над перспективами своего брака с ним? Сможет ли она жить с человеком, чей якобы погибший дядя оказался фашистом?

Появился Роукби с подносом напитков.

— Только что вернулся мальчик, посланный с поручением в Лоуфелл, — сообщил он Эдвину. — Докладывает, что на озере произошел неприятный случай. Город полон полиции и людей с собаками.

— Неприятный случай? — воскликнула Аликс. — Драка, мятеж или что?

— Кажется, на льду нашли мертвого человека.

— Это кто-то, кого мы знаем, Роукби?

— Нет, насколько я понял.

— Может, возьмем коньки и сбегаем посмотреть, Утрата? — предложила Урсула.

— Нет! — воспротивилась тетя Труди.

— Ни в коем случае! — сказал Эдвин.

— Да я и не хочу вовсе. Урсула прямо кладбищенская гиена. У нее нездоровая любовь к сенсациям. В любом случае тело наверняка давно убрали.

— Похоже, человек некоторое время пролежал на льду, прежде чем его обнаружили, — обронил Роукби. — Тело заслоняли нависающие ветви между озером и отелем Диксона.

— Одно из самых затененных мест, — заметила Аликс. — Там вообще мало кто катается.

— Надеюсь, что это окажется дядя Джек! — бросила Утрата.

Воцарилась тишина. Роукби удалился, окутанный облаком неодобрения и величавого достоинства.

— Тебе не следует говорить подобные вещи, Утрата, — нарушил молчание Эдвин.

— Почему? Именно об этом все и подумали. Не можем же мы изображать мировую скорбь — мы полагали, что он давно умер. Зато такой вариант заткнул бы рот газетам.

Лидия посмотрела на Утрату, на ее губах заиграла легкая улыбка.

— Ты очень безжалостна.

— Нет.

— Как вы считаете, полиция собрала нас всех из-за этого? — спросила Аликс. — Потому что кого-то убили?

— Не вижу логики, — поморщилась Утрата, перелистывая страницы партитуры. — Разве что он умер в Рождество и они всех нас подозревают. А тогда это скорее всего дядя Джек. Хотя держу пари, он нажил себе врагов в городе и люди выстраивались в очередь, чтобы его прикончить. Так что им незачем приходить к нам.