Ледяное озеро

Глава пятьдесят девятая

Аликс поняла, кто это, в тот же миг, как услышала голос.

Эдвин узнал глаза; по спине у него пробежал озноб, когда он увидел на этом прелестном лице знакомые, с янтарными искорками, глаза своей матери. Труди с рыданием уронила голову на руки. Сол застыл с открытым ртом. Дедушка вскочил и воскликнул:

— Что? Кто вы? Почему моя жена должна вас узнать?

— Да ну же, дедушка. Конечно, вы знаете, кто я.

Его голос дрогнул:

— Нет, вы не можете быть Изабел.

— Я была Изабел. Теперь я зовусь Беттина.

Аликс шагнула к ней, остановилась и произнесла:

— Это ты… Я так хорошо помню твой голос. Только не могу поверить, когда смотрю на тебя. Это правда ты?

— Да. — Изабел широко улыбнулась, совсем как Утрата, и протянула к ней руки.

Аликс заключила ее в объятия. Она прижимала к сердцу свою живую сестру, которая была здесь, с ними, из плоти и крови, а не лежала мертвой в какой-то неведомой, забытой могиле.

Эдвин недоверчиво взял руку, которую протягивала ему Изабел, затем — другую, настороженно вглядываясь в гостью.

— Здравствуй, братишка, — сказала она с улыбкой, которая на мгновение перенесла близнецов обратно в детство.

Потом она отошла от Эдвина и поцеловала деда. Он молча прижал ее к себе, похлопывая по плечу.

— Да, это я, дедушка, честное слово. — Изабел взмахнула рукой в сторону Сола. — Привет, дядя Сол. Управляешь страной, как я слышала. А ты, тетя Труди, посмотри же на меня. Я не кусаюсь.

Труди подняла голову, вместо лица у нее была трагическая маска.

— Это выше моих сил…

— Мы думали, ты умерла, — сказала Аликс.

— Вряд ли все вы так думали! — отозвалась Изабел. — По крайней мере один из вас знал, что я жива, не правда ли, бабушка? Посылал мне поздравления с Рождеством и наилучшие пожелания ко дню рождения… Шучу, конечно. Ни разу не получила от тебя ни весточки. Ты бы предпочла, чтобы я вообще не существовала.

Сол наконец обрел голос:

— Дорогая Изабел, как ты можешь говорить такое? Мы очень рады, что ты жива. Я уверен: все, что делала мама, было к лучшему.

— Разумеется. К лучшему дня нее.

Никто не обратил внимания на Утрату, она держалась особняком, вся словно одеревенев. Тогда Изабел приблизилась к ней. Утрата отпрянула. Аликс видела, что девочка отдала бы все на свете, лишь бы исчезнуть куда-нибудь от этого совершенного лица, блестящих глаз, красиво вибрирующего голоса.

— Ты — Утрата. Не это имя я для тебя выбрала, но оно тебе подходит.

— Это из Шекспира.

— Да. Однажды я играла ее, когда проводила летний театральный сезон в Канаде. Ты знаешь, кто я? Кто-нибудь тебе говорил?

— Я узнала. Вчера. Вы — моя мать.

Ньюман издал сдавленный звук, поперхнувшись воздухом.

— Ее мать? Великий Боже! Беттина, что скажет об этом твой агент?

— Агент? — переспросил Эдвин.

— Неужели ты ее не узнал? — воскликнула Джейн. — Она не просто Беттина. Она Беттина Бранд, киноактриса.

Изабел резко обернулась к своему спутнику:

— Мой агент ничего не скажет по той причине, что никто ничего не сообщит моему агенту. Ни ты, ни я и никто иной. Я не стыжусь, что у меня есть дочь, а из Утраты определенно получится нечто особенное, если я хоть что-нибудь понимаю в жизни. Но она останется в той семье, которая ей подходит. Тебя ведь воспитывали как сестру Эдвина и Аликс?

— Да, — глухо выдавила Утрата.

— Пожалуй, это хорошо. Мы живем в старом недобром мире, родная, и гораздо лучше иметь обоих родителей, как положено, по крайней мере, на бумаге.

— А кто мой отец? — прошептала Утрата.

Все затаили дыхание. Труди сжала кулаки. Бабушка сидела точно высеченная из гранита: неподвижная и неколебимая.

— Мы поговорим позднее, с глазу на глаз.

— Он… Ты очень любила его?

Изабел посмотрела прямо в молящие глаза дочери.

— Да. Я его любила, — солгала она.

Это был очень странный вечер: снаружи, за окном бушевала снежная буря, а в доме сидела заплутавшаяся среди жизненных бурь семья. Аликс чувствовала себя так, словно вырвана из реальности и смотрит разворачивающуюся перед ней пьесу, место действия которой — их гостиная.

Труди, радуясь возможности чем-нибудь себя занять, вышла приготовить постели, пижамы и халаты.

— В твоей прежней комнате сейчас живет Утрата, — сказала она Изабел. — Я помещу тебя в большую комнату в конце дома.

— Где сочтешь нужным, тетя Труди. — Она улыбнулась. — Как приятно снова называть кого-то тетей! Все-таки одиноко жить без семьи.

Роукби объявил об обеде. Выходя из гостиной под руку с дедушкой, Изабел подмигнула ему.

— Удивлен, что видишь меня?

— Приятно, что вы опять с нами, мисс Изабел.

— А ты знал, что я живу неподалеку?

— Я видел вас на льду, без темных очков. Тогда я догадался.

— И не сказал никому ни слова? Держу пари, ты знаешь все, что делается в этом доме с первого дня, как здесь служишь, старый лис. Утром я схожу на кухню и поздороваюсь с остальными.

— Боюсь, что не осталось никого с тех времен, мисс Изабел.

Лицо Изабел сохранило свое обычное самообладание, но Аликс заметила, как нижняя челюсть у нее чуть напряглась. Они уже были в столовой, и Изабел покосилась в сторону бабушки.