Ледяное озеро

Санк-Марс снова вышел из домика. Хотя тот здоровый малый, которому он поручил держать любопытных на расстоянии, справлялся с взятыми на себя обязательствами, с оператором и еще несколькими неисправимыми любопытствующими ему совладать не удалось. Полицейский поблагодарил мужчину за мобильник, вернул его хозяину, потом отошел в сторонку. Здесь детективу было легче дышать, он мог оглядеться, лучше осмотреть место действия, глубже его почувствовать. Ветер резкими порывами гнал в сторону берега вихрившийся снег. Домики рыбаков, в большинстве своем покрашенные в дикие цвета, понемногу дымили трубами на фоне снега и льда, скрашивая своей цветастостью унылую панораму зимнего озера. С другой стороны на крутом берегу стояли в основном новые дома и вытянутый вдоль берега торговый центр, частично скрывавшие старые деревенские усадьбы фермеров, которые еще не успели снести. За несколькими кирпичными многоквартирными домами в конце залива высилось какое-то административное здание — дюжина этажей из стекла и бетона. Оно, наверное, было самым высоким миль на семьдесят к западу. К северу уходила гряда покатых холмов. Такой застывший на морозе пейзаж был свойственен любому большому озеру в ту пору, когда зима диктует свои законы. А на востоке, скрытый от взгляда густыми лесами на другом берегу озера, стоял на реке остров, на котором раскинулся город Монреаль.

Правда, это озеро не было похоже на все другие, не без доли мрачноватой иронии признался себе Санк-Марс. Озеро Двух Гор раскинулось совсем недалеко от его дома, и именно здесь произошло убийство, здесь нашли в воде труп, почти на его заднем дворе. Входило это в его юрисдикцию или нет, убийство, совершенное рядом с прорубью, где он любил ловить рыбу, задело городского полицейского за живое.

Он был известным сыскарем старой школы. Так, по крайней мере, любили его представлять репортеры всех средств массовой информации. Когда сам он задумывался о представителях «старой школы», ему вспоминались полицейские из «Ночного патруля» в те годы, когда Монреаль был одним из крупных центров преступности, — в 1930-е, 1940-е и 1950-е. Этим ребятам ничего не стоило снести бульдозером кирпичную стену, чтобы провести облаву в подпольном борделе, или через окно на крыше ворваться в игорный притон. Они часто вступали в перестрелки с известными в то время бандитами. Ему казалось, что его что-то связывает с теми парнями, потому что он был независим, не укладывался в прокрустово ложе системы, в основе которой лежали слаженная работа коллектива, компьютерный анализ, статистика и последние научные достижения. Ему было привычнее копаться в замыслах преступников, вычислять их хитроумные намерения и заманивать в ловушку, определив, как они себя будут вести в том или другом случае. За долгие годы работы у него сложился собственный подход, к тому же ему очень помогали сведения, которые сливали ему многочисленные проверенные информаторы. Если этого можно было избежать, он старался обходиться без налетов, облав и прыжков с потолка, за ним прочно закрепилась репутация человека, который наносит неожиданный удар после того, как тщательно и скрупулезно расследует все обстоятельства дела.

Со временем он осознал, что слава оказалась для него чем-то вроде одного из рабочих инструментов. Бывало так, что люди, готовые о чем-то рассказать, опасались полицейских с улицы, или преступниками оказывались их соседи, друзья и родственники, и то, чем они никогда не стали бы делиться с другими, им было проще выложить Санк-Марсу просто потому, что им хотелось пообщаться с живой легендой. Разговор со знаменитым сыщиком был для некоторых чем-то особенным, сама мысль о такой возможности придавала им смелости. Многие сослуживцы имели на него зуб за то, что репутация его неизменно крепла, и Санк-Марс сам считал, что отчасти такое положение несправедливо. Когда тебе позарез нужен успех, его иногда ни за какие деньги нельзя купить, а когда ты уже на коне и одержал сотню побед, судьба вдруг раскрывает свой рог изобилия и щедро подбрасывает тебе еще сотню удач. В начале службы ему приходилось нелегко, он двигался к успеху черепашьим шагом. А теперь наводок у него было столько, что он не знал, какую из них сначала разматывать, хотя некоторые оказывались на деле пустышками.