Ледяное сердце императора демонов, или Не злите, демон, попаданку!

Сначала в ход пошли песни, все, какие Лида знала. А знала она не очень много. Никогда не считала себя меломанкой. В голове осталось только то, что в детстве пела в разной степени трезвости мать. Вот Лида и выдавала «в свет» то одну, то другую песню. Благо магия помогало доносить земное творчество до всех обитателей дворца, хотят они того или нет.

Мурзик, кстати, предатель, сбежал еще на первой песне. И Лида мстительно продолжала орать, надеясь, что он все же услышит ее.

Но скоро песням пришел конец. А развлекаться надо было как-то.

И Лида стала сочинять стихи. Поэтесса из нее была еще хуже, чем певица. Но тут уж Шах сам виноват. Не стоило ему отлучать Лиду от ее любимого детища — приюта. За ним, конечно, присматривал Рон. Но, блин, без хозяйской руки там может случиться что угодно!

А потому скоро свет увидел первый «шедевр» Лиды.

Вот уж ночь.

Луна на небе —

Белое пятно.

Мне невмочь.

Ты был и не был.

Выпито вино.

Ты ушел на кромке самой Ночи и утра.

Да, пока не стать мне мамой.

Но пора, пора.

Лида декламировала громко, со вкусом, с расстановкой. А самое главное — с наслаждением.

После первого стиха практически сразу же на свет появился второй. Потом — третий. А за третьим пришел и Шах.

Глава 31

Семья как дерево, которое не ломается, а только гнется.

Пословица из Интернета

Очень быстро к Шаху и ориналу присоединился Рон. Он сидел неподалеку от живности Лиды и смотрел на Шаха с таким же укором в глазах. Мол, успокой наконец свою женщину, пока мы все еще что-то соображаем. А то ведь так и с ума сойти легко, слушая ее постоянные завывания.

Песни вскоре прекратились. Но Шах рано радовался. Практически сразу же Лида начала читать стихи, как предполагал Шах, собственного сочинения. По качеству они выходили еще хуже песен. А подвывала Лида в некоторых местах даже сильней.

После второго стихотворения, полной бессмыслицы, по мнению Шаха, он не выдержал, поднялся из кресла и с решительным видом отправился к любимой супруге — выяснять, что снова ее не устроило.

Шел недолго, но успел к окончанию третьего стихотворения. Толкнул дверь от себя, переступил порог, даже не постучав.

— И чего ты хочешь, шантажистка? — спросил, мрачно глядя на Лиду, вольготно разместившуюся в кресле у стола.

— Мне скучно, — уведомила она его. — Не пускаешь на работу? Тогда сам развлекай. Чтение мне надоело. Домоводство я терпеть не могу.

Неправильная женщина, совершенно не хозяйственная, решил Шах, но спорить не стал, боясь новой порции стихов или повторения песен. Вместо этого сообщил:

— У тебя есть два часа на то, чтобы привести себя в порядок и одеться. Мы идем в театр. В столице.

После этого закрыл дверь и в полной тишине отправился к себе — готовиться.

Шах не особо любил появляться в столице — слишком многие его там знали, особенно из высшей знати, а потому о спокойном времяпрепровождении можно было только мечтать. Но сейчас никакого другого выбора не оставалось. Лиду надо выгулять. Магазины на центральном бульваре уже закрыты — ночь почти. Оставался театр.

Личный камердинер Шаха, высокий, убеленный сединами демон, состоявший слугой еще при его отце, помог Шаху одеться.

Облаченный в темно-вишневый камзол, в сочетании с белоснежной рубашкой под ним и черными брюками на ногах, Шах смотрелся представительно и важно, ка и положено императору. Черные туфли на невысоком каблуке, на руки — перчатки под цвет камзола.

Все, можно идти за любимой и чересчур громкой супругой.

Театр… Лида не была завзятой театралкой, но несколько спектаклей и опер на Земле посетила, и то только для того, чтобы прослыть в глазах окружающих по-настоящему культурной женщиной, понимающей и любящей классическое искусство.

Честно говоря, Лида вообще искусство не особо любила, никакое. Но притвориться, конечно, могла.

Сегодня ей не нужно было притворяться. Всего лишь высидеть представление рядом с Шахом. Понятно, что не совсем о таком развлечении она мечтала, но привередничать не приходилось.

А потому Лида вызвала служанку и принялась собираться. Она надела темно-вишневое платье, широкое, скрывавшее ее чересчур раздобревшее тело, к платью — туфли-лодочки синего цвета. На лицо — вечерний макияж. Волосы ей искусно уложила та же служанка. И к назначенному сроку Лида была готова.

«Купчиха, — с иронией заметила она, посмотревшись в зеркало, — та самая, которая у Кустодиева чай пьет».

Да, беременность прибавила лишние килограммы и так не худенькому телу Лиды. Но что ж поделаешь. Двойня требовала еды. Много еды. Лиде приходилось есть пять раз в день. Она старалась уменьшать порции, но получалось не всегда.

Отвернувшись от зеркала, Лида походкой той же самой купчихи направилась на выход, не дожидаясь появления в спальне Шаха. Впрочем, было поздно — с ним она столкнулась в дверях.

— Готова? — Шах окинул ее фигуру придирчивым взглядом, удовлетворенно кивнул, подал руку и раскрыл портал.

Через несколько секунд они оба оказались на мощенной камнем площади столицы. Сразу было видно, что культурная жизнь здесь бьет ключом. Ну, или же Шах специально открыл портал как можно ближе к театру.