Ледяное сердце Северины

Руслан прекрасно знает, что сейчас сложное время. Оптимизация здравоохранения, которую не знают как проводить и на всякий случай сокращают все подряд в надежде, что на пустом месте само собой зародится что-то путное. У нее куча хлопот, огромные объемы надо переводить на амбулаторную помощь, а Стрельников впридачу к уже имеющимся проблемам подкинул ей организацию дневного хирургического стационара. Мол, Инга Валерьевна лучше всех знает, что такое хирургия одного дня, и под ее руководством это будет не клуб для выживших из ума старух, а дельное учреждение с высокой оперативной активностью.

Все было бы неплохо, только она никак не могла набрать штат. Никто из сокращаемых хирургов не хотел заниматься «мелочевкой» и, главное, идти под руководство к женщине. Когда она заглядывала к ним, над ней смеялись, говорили: о, пришла на невольничий рынок рабов выбирать.

Приходилось расписывать все прелести дневного стационара и собственные достоинства руководителя, сулить золотые горы.

И насколько было бы ей легче, будь она уверена в Руслане! Если бы знала, что все у них хорошо, выждав положенный приличиями срок они поженятся и заведут детей… Она бы занималась этим чертовым дневным стационаром азартно и с огоньком, в руках бы все кипело, и, чувствуя ее энергию, все бы охотно вовлекались в процесс.

Все же она собралась с духом и позвонила Руслану. Тон его был холоден и сух, намного хуже, чем Инга представляла.

– Я же просил тебя пока не звонить!

– Но я беспокоюсь о тебе, – сбивчиво заговорила она, – давай встретимся, не хочешь ко мне, посидим где-нибудь, поговорим. Побудем вместе, одному же тяжело.

В трубке долго молчали, и, когда в сердце уже шевельнулась надежда, Руслан вдруг сказал:

– Послушай, я не хочу обижать тебя, но что делать, если ты отказываешься понимать самые простые вещи? Кажется, я ясно выразился, что хочу побыть один.

Это была унизительная отповедь. Положив трубку, Инга почувствовала, как запылали щеки. Интересно, почему он позволяет себе так разговаривать? Будто она каким-то образом виновата в смерти его жены? Господи, да ее поведение было безупречным! Все эти годы она терпела унизительное положение любовницы, считаясь с интересами Волчеткина гораздо больше, чем со своими собственными! Они встречались только когда это было удобно ему, и она никогда не требовала отчета, где он проводит остальное время. Она никогда ни о чем его не просила, хотя частный дом – не квартира, в нем всегда найдется, куда применить мужскую силу. А она даже дрова колола сама, если хотела затопить печку!

И никогда не обижалась, что он делает ей мало подарков, ведь у человека на руках больная жена и мама-пенсионерка. Нет, менее обременительную любовницу просто невозможно представить!

А теперь он, видите ли, хочет побыть один! А один ли?

Ответ на этот вопрос нашелся очень скоро. В конце рабочего дня, когда Инга смаковала последнюю чашку кофе перед тем, как переодеться и идти за Грегори, к ней вдруг постучалась Полина Андреевна.

– Проходите, – сказала Инга сухо и сделала глоток. Незваной гостье она кофе решила не предлагать.

– Я хочу с вами поговорить, – начала Полина, воинственно надув губки.

– Слушаю.

– Мы думали, вы сами все поймете. Но раз вам неясно, я скажу: оставьте Руслана в покое.

– О чем вы говорите, милочка?

Сердце колотилось, как сумасшедшее; руками, чтобы не дрожали, пришлось крепко схватиться за подлокотники. Удар был сокрушительным, но лучше умереть, чем показать свою слабость этой рыжей дряни.

– Я говорю, что вы не нужны Руслану, и пора уже это понять, а не мучить его всякими звонками! – расхрабрилась Полина.

– А вам не кажется, что это не ваше дело?

– Нет, не кажется! Мы с ним любим друг друга!

– Неужели?

– Представьте себе! А вы лезете в наши отношения. Меня пытались запугать, будто без вас не разберемся.

– У вас все по существу дела? – спросила Инга, надеясь, что голос ее звучит холодно и сухо.

– Нет, не все, – Полина посмотрела на нее таким торжествующим взглядом что у Инги закружилась голова, – вы что, думаете, что имеете на Руслана какие-то права, оттого что спали с ним несколько лет? Типа вы первая в очереди, так что ли?

Инга поморщилась:

– Вас абсолютно не касается, что я думаю.

Но Полине, кажется, нравилось торжествовать над соперницей. Приятно было ее оскорблять и тыкать мордой в грязь.

– Но знаете ли, раз вы с ним ложились в постель, значит, роль любовницы вас вполне устраивала! – сказала она с улыбкой, сделавшей отвратительным ее красивое лицо. – Это только в дешевых мелодрамах мужики женятся на таких подругах!

Да, подумала вдруг Инга, действительно. Только в дешевых мелодрамах. Потому что красивый финал требует больших усилий и самоотречения. А люди этого не любят, поэтому и назвали дешевой мелодрамой, а настоящим искусством считают то, где оправдывается их подленькое существование.

– Полина Андреевна, дорогая, не вам судить о наших отношениях с Русланом Романовичем. Мы прекрасно сами разберемся, не затрудняя вас.