Ледяное взморье

– Ну, тогда, капитан, докладывай о своих подвигах.

– Что, прямо здесь?

– Кратко здесь, подробно в Управлении.

– Ну, в общем, все началось со стука в дверь…

Он быстро доложил о произошедшем.

Платов кивнул:

– Молодец, Виктор Алексеевич, отменная работа. И троих бандитов нейтрализовал, и документы особой государственной важности сохранил. Жаль, конечно, товарища Рыбника, но ты сделал все, чтобы укрыть его, что в таком месте, как купе, практически невозможно.

Буторин спросил:

– А состав обязательно было оцеплять?

– Да. Думаю, те трое, которых ты пристрелил, всего лишь одна из боевых групп, которые были нацелены на документы. Возможно, их несколько. И главарь, который руководил операцией, также должен быть в поезде. Сейчас сотрудники линейного отдела милиции совместно с нашими ребятами проверяют каждого пассажира. Естественно, для обеспечения их работы необходимо было создать условия, чтобы никто, включая бригаду машинистов, проводников, работников вагона-ресторана, не смог скрыться. Поэтому я принял решение оцепить поезд. Но тебя и Шелестова это не касается. Пока будут разбираться, едем в Управление. Прошу за мной. Машина прямо у центрального входа.

Офицеры вышли и направились к вокзалу.

Через полчаса они заехали во двор наркомата внутренних дел на площади Дзержинского. Как только вошли в кабинет начальника IV Управления, Платов указал офицерам боевой группы на диван, сам прошел к столу, снял трубку телефона без диска с номерами и буквами.

– Добрый вечер, это Платов. Соедините с товарищем Берией. Да, конечно, жду, – старший майор госбезопасности кивнул Буторину, – можешь начинать писать рапорт о случае в поезде… Да. Лаврентий Павлович? Это Платов. Документы у нас, переданы заместителю наркома в вагоне… Проверил, все до последнего листа. Буторин? Здесь… Понял, передам. Да, займемся уже сегодня. Так точно, шифровка у меня. Согласен, ситуация странная, но разберемся. Есть, товарищ генеральный комиссар государственной безопасности. Да, слушаю… Понял, до связи!

Платов положил трубку.

Буторин, перешедший за стол совещаний, спросил:

– Мне продолжить?

– Позже, но до утра рапорт должен быть у меня.

– Есть, товарищ старший майор.

Платов расстегнул верхнюю пуговицу кителя, нажал кнопку вызова помощника:

– Толя, зайди!

Вошел старший лейтенант государственной безопасности Данилин. Он поприветствовал офицеров группы, когда те проходили через приемную, сейчас смотрел на начальника:

– Слушаю, Петр Анатольевич.

– Купи в буфете что-нибудь перекусить и завари крепкого чаю.

– Понял, ужин когда?

– Как будет чем ужинать.

– Есть.

Данилин вышел.

Платов прошелся по кабинету, присел на край рабочего стола:

– В войсках чрезвычайное происшествие.

Шелестов спросил:

– Застрелился кто-нибудь из видных военачальников?

Старший майор посмотрел на командира группы:

– Знаешь, Максим, я перестал разбирать, когда ты говоришь серьезно, а когда шутишь. Это значит, ты расслабился и решил, что тебе можно допускать фамильярности в обращении с вышестоящим начальством.

– Я серьезно, Петр Анатольевич. Что за ЧП еще может произойти в действующей армии? Какой-нибудь генерал не смог своим соединением или объединением выполнить поставленную задачу, следовательно, неминуемо наказание. И чем серьезней проступок, тем жестче наказание. У нас уже бывало так. Некоторые считают, что не смогут оправдаться и предпочитают пулю в висок допросам в подвале НКВД. Вполне объяснимая реакция.

– Ты же со своими подчиненными перед арестом не застрелился?

– Ну, кто мы, а там генералы!

– Нет, никто не застрелился. Дело обстоит гораздо хуже. К немцам ушел начальник штаба одного из наших стрелковых корпусов.

Шелестов с Буториным переглянулись, в один голос недоуменно спросили:

– Как ушел? Кто?

– Полковник Грунов, с ним его заместитель подполковник Дургин и начальник разведки майор Сазонов.

Буторин проговорил:

– И наверняка с секретными документами.

Платов отмахнулся:

– Грунов, естественно, забрал документы с грифом «совершенно секретно», но не в них дело. Новый исполняющий обязанностей НШ с офицерами оперативного отдела армии уже обесценили эту документацию. Командир корпуса провел перегруппировку сил, так что и в этом направлении существенного вреда предатели корпусу не нанесли. Удар в самом факте побега. Все же на сторону немцев перешел не ротный или комбат, даже не командир полка, что уже само по себе позорно для армии. К гитлеровцам ушел начальник штаба стрелкового корпуса.

– И как он смог уйти? – спросил Буторин.

Платов достал из сейфа папку, положил на стол совещаний:

– Здесь материалы служебного расследования командира корпуса.

Шелестов спросил:

– А комкор арестован?