Ледяное взморье

Они вышли к возвышенности, поросшей кустарником. Учебный центр располагался немного ниже, но был виден как на ладони.

Шелестов достал карту, обернулся к Рейтелю:

– Назови точное число курсантов.

– Сегодня штат будет заполнен. Это тридцать два курсанта и шестнадцать кандидатов.

– Так, две вышки. Как-то странно они расположены, но в принципе нам этот объект не штурмовать.

Рейтель улыбнулся:

– А если бы приказали из Москвы, пошли бы на штурм?

Шелестов серьезное ответил:

– Да.

– Что, вчетвером?

– И вчетвером, и в одиночку. Мы не можем не выполнить приказ.

– Странные у вас отношения с Платовым, обычно он забрасывает подразделения не менее пятнадцати человек, а тут всего четверо.

– Эксперимент.

Больше ничего Шелестов не имел права говорить.

– Так, понятно. – Майор отошел вглубь леса, кивнул Сосновскому. – Посвети.

Шелестов сделал на карте какие-то пометки, наложит условную сетку, нарисовал прямоугольник.

Подошел Рейтель:

– Вы увидели, что хотели?

– Да. Один вопрос, капитан?

– Слушаю.

– Как ты считаешь, при бомбардировке в какую сторону ломанется большая часть обитателей центра.

– В овраг, где стрельбище и учебный дом. А вообще-то туда, где можно укрыться.

– Это значит, находясь в своем доме, Грунов и Краус рванут в противоположном от нас направлении?

– Да, в южном. Но им придется преодолеть непростое проволочное заграждение.

– Ограду может снести бомба или взрывная волна, да и перейти через нее не так сложно. Если не догадается в панике Грунов, то Краус сообразит, что надо резать нижние ряды проволоки или рубить их топором с пожарного щита. А это значит?

Рейтель улыбнулся:

– …что следует прикрыть это направление. Но не всей группой.

– Понятное дело. Во время бомбежки люди часто теряются и в итоге бегут не туда, куда надо. Но и окружить центр мы не можем. Некоторые участки со всех четырех сторон перекроем, но останется много прорех – выжившие гитлеровцы укроются в лесу. Сосновского отправим на юг, остальные будут здесь, я занес в условную таблицу места, где мы будем располагаться. По возможности летчики не станут бросать туда бомбы, во всяком случае, у нас будет время подготовить укрытие, хотя бы в виде окопа. Наблюдая за тем, что будет происходить в центре в момент воздушной атаки, определимся и постараемся взять Грунова, его дом я тоже пометил, как нежелательную для поражения цель.

– Экипажи не смогут работать с такой точностью.

– Это смотря с какой высоты они будут бомбить. Если с минимальной, то, возможно, и не зацепят. Нас-то уж точно. А нет – прорвемся, капитан.

– Едем обратно?

– Да. Эти координаты, надеюсь, не составит особого труда передать в центр, а вот с вариантом отхода придется поломать голову. Кстати, ты говорил, что есть на этот счет идея, которую следует проработать?

– Пока нет. Завтра займусь, вернее, уже сегодня. На проработку уйдет день, в среду проведем сеанс связи. В Москве, уверен, будут ждать полный конкретный и окончательный план работы по учебному центру «Тайфун».

Шелестов кивнул:

– Я тоже так думаю. Даже не думаю – уверен, хотя торопить не станут. Главное, успеть уничтожить объект до начала его функционирования по назначению.

– Значит, еще примерно две недели. Но лучше отработать задачу сейчас. У меня, майор, кроме взаимодействия с вами, есть еще работа.

– Понятное дело. Ты же агент стратегического внедрения.

– Идемте к машине.

В 8.20 25-го числа Рейтель подъехал к зданию гестапо.

Гауптштурмфюрер Кесгер выглядел, мягко говоря, неважно. Постоянно пил из графина.

– Хайль Гитлер, Болдер. – Рейтель вошел в его кабинет.

– Хайль. А ты, я смотрю, выглядишь молодцом. Выспался?

– Да какое там! – опустился на стул оберштурмбаннфюрер. – Лучше бы остался у проститутки до утра.

– Почему? Был бы сейчас, как я, выжатым лимоном. Ох и страстную девку подложила мне Ева. Много я повидал шлюх, но такую, как Марта, вижу впервые. После такого надо брать недельный отпуск. Вот только кто его даст…

– У меня все более прозаичнее. Девочка неплохая, если быть объективным, но не лучше Инги.

– Чего же ты сожалеешь, что не остался в борделе до утра?

– Так я хотел проверить несение службы в учебном центре, а по дороге двигатель забарахлил, два часа возился, помощи-то ждать неоткуда – закрытая зона. Так что и в центр не попал, и в борделе не поспал.

– Но выглядишь ты гораздо лучше меня.

– Каждый человек имеет свои особенности. Ты рюмку коньяка выпей, полегчает.

– Да выпил уже сто пятьдесят граммов, едва успел в туалет.

– Повтори.

– Нет. Смотреть не могу на спиртное, вот водой отпаиваюсь. К обеду пройдет, а вечером в ресторан идти.

– Ты собрался в ресторан?

– Да. Представляешь, подъезжаю сегодня к управлению, а у входа летчик стоит.

– Летчик?

– Да. И улыбается. Пригляделся, а это мой старый товарищ Леон Шварц, мы с ним еще в одном штурмовом отряде карьеру начинали, только я пошел в тайную полицию, а он стал летчиком. Сейчас гауптман.

Рейтель спросил:

– Прислали служить в Ригу? Повезло.

– Нет. Экипаж Шварца перегнал на боевой советский аэродром, который мы специально не тронули, бомбардировщик «Юнкерс».

– Бывший советский аэродром? Я о нем ничего не слышал.