Ледяное забвение

В положенный природой срок Настя родила ему сына, а через два года еще одного. Став отцом двоих сыновей, Илья пообещал Насте бросить альпинизм, потому как прекрасно понимал, что нельзя бесконечно испытывать судьбу. Даже самые выдающиеся альпинисты мира не застрахованы от поджидающих их на маршруте роковых случайностей и запредельных ситуаций. И хотя сам Илья был уверен в том, что с ним в горах ничего не случится и, если трезво оценивать свои возможности, риск сводится к минимуму, он понимал, что предусмотреть все, что может тебя ожидать в горах, невозможно — молния, камнепад, ледовый обвал, летящая сверху лавина, и ты бессилен их остановить. Поэтому интуиция подсказывала ему, что с альпинизмом пора завязывать, а своей интуиции Илья доверял.

Когда он только начал заниматься скалолазанием, первое правило, с которым его ознакомили, состояло в том, чтобы в случае камнепада прижаться к скале, — тогда вероятность того, что камень угодит в голову, минимальна. Спустя два года Илья выполнил второй спортивный разряд по альпинизму и считал себя уже достаточно опытным альпинистом. В августе он выехал с командой скалолазов на сборы в Крым. Тренировались они на скалах в сказочно красивом уголке Крыма — горном массиве Караул-Оба. Стояла жара, все расслабились. Илья сидел под скалой, одной рукой страховал через зажим товарища, второй доставал себе из кулька гроздь винограда, а в это время несколько сотен метров выше двойка каких-то скалолазов совершала восхождение. Вдруг он услышал отдаленный крик: «Камень!» С опасностью, что сверху в любую секунду может прилететь камень, как-то быстро свыкаешься, и, соответственно, бдительность притупляется. Илья был в каске, и связка вроде где-то там далеко, в общем, он продолжал как ни в чем не бывало выбирать зажимом страховочную веревку, лакомясь при этом виноградом. А в это время его мозг включился сам (то, что называют внутренним голосом), и с этим голосом он начал вести такой себе неспешный мысленный диалог. Внутренний голос, укоризненно: «Ну, тебя же учили, что надо в таких случаях прижаться к скале». Илья сам себе отвечает: «А действительно, какого черта ты ленишься!» И в ту же секунду, не выпуская из рук веревку, он сорвался с места и прыгнул к скале. В следующее мгновение рюкзачок, на котором он только что сидел, был пробит камнем размером с кирпич.

После этого случая Илья убедился, что способность в нужный момент проанализировать полученные ранее знания и опыт и принять единственно правильное решение — это и есть интуиция.

На высотных работах, которыми он продолжал заниматься, все риски тоже не всегда можно предусмотреть. В любом жилом доме может найтись какая-нибудь полоумная старушка, обкуренный наркоман или напившийся до белой горячки алкаш, которые могут перерезать из своего окна веревки.

У Ильи самый стремный случай был, когда их бригада белила по ночам потолки в цеху по производству железобетонных плит. Работали они с мостовых кранов. В одной руке — «удочка», в другой — пульт управления краном. Бачок с краской поднимали с крана на крюке и гоняли на этих мостовых кранах вдоль цеха на полной скорости, дабы дело шло побыстрее. В цеху, где отливали железобетонные балки, было шесть пролетов по сто метров. Где-то на десятый день (вернее, ночь) работы, под утро, когда все уже порядком устали от бессонных ночей, Илья поехал верхом на мостовом кране, забыв поднять крюк. Во время движения крюк зацепил переходной мостик с плакатом «Слава КПСС!», а Илья, вместо того чтобы нажать «стоп», кинулся первым делом поднимать этот крюк, будь он неладен. Рывок был такой силы, что мостовой кран чуть не слетел с направляющих рельсов, а крюк погнул стальные ограждения мостика и разорвал «Славу КПСС!». Находясь в шоковом состоянии, Илья хоть и запоздало, но все же сообразил нажать «стоп», и все обошлось без особых разрушений. Утром начальник цеха с изумлением рассматривал согнутые перила мостика и порванный на фашистские знаки плакат, но что произошло на самом деле, альпинисты так и не признались, а то бы им еще идеологическую диверсию пришили.